– И сколько времени? – спросил сенатор Уэйст.
Мкеле посмотрел на Киру:
– Нам ведь нужно всего три с половиной дня, верно? А потом мы уничтожим партиала, и дело с концом.
Хобб покачал головой:
– Мы уже говорили: недостаточно его уничтожить. Все равно пойдут слухи. Мы должны остаться вне подозрений. Это единственный способ сохранить контроль.
– Контроль? – повторила за ним Кира и вспомнила, как набросилась на Изольду за то, что та употребила это слово. Неужели Сенату только это и нужно?
Делароза обернулась к Кире и впилась в девушку холодным взглядом:
– Да, контроль. Если вы заметили, на острове последнее время неспокойно.
– Заметила, но…
– Голос, – перебила сенатор. – Террористы атакуют ни в чем не повинных людей. Общество расколото, оно на пороге гражданской войны. И что, по-вашему, мы должны делать в этой ситуации, как не пытаться сохранить контроль?
– Я не это хотела сказать, – возразила Кира.
– Но вы на это намекнули, – не сдавалась Делароза. – По-вашему, контроль – зло, надо оставить людей в покое, и они сами все решат, без нашей помощи. Оглянитесь вокруг, и вы поймете, что это невозможно.
Краем глаза Кира заметила, что Кесслер смотрит на нее со злобой, но решила не обращать на сенатора внимания.
– Я хотела сказать, что вы слишком сильно давите на людей. Главное, против чего выступает Голос – Закон надежды. Они считают, что вы нарушаете основные права человека и пытаетесь контролировать то, что вас не касается.
– А что нам остается? – поинтересовалась Делароза. – Сдаться, отступить? Отказаться от надежды на то, что когда-нибудь у нас родятся здоровые дети? Вы сами любите напоминать, что главное – будущее человечества, ради этого мы и работаем. Мы приняли Закон надежды, чтобы увеличить шансы на продолжение рода, это самый простой и лучший способ. Да, многие недовольны, но в истории любого вида наступает момент, когда нужно забыть о недовольстве и гражданских правах ради выживания, – Делароза положила карандаш и сцепила руки в замок. – Известно ли вам, мисс Уокер, чем я занималась до эпидемии?
Кира покачала головой.
– Я была зоологом и занималась спасением вымирающих видов. Как-то мне пришлось ухаживать за всей оставшейся в живых популяцией белых носорогов. Их всего-то было десять. Двое самцов. И знаете, что с ними случилось, когда разразилась катастрофа?
– Нет, мэм.
– Я выпустила их на свободу. Ослабила контроль, – Делароза сделала паузу. – В ту же ночь одного из них задрала пума, и наутро по пути в приют я наткнулась на труп носорога.
– Вот, значит, как, – проговорила Кира, стараясь не обращать внимания на ледяной тон сенатора. – Мы для вас – вымирающий вид в зоопарке.
– А вы с этим не согласны? – усмехнулась Делароза.
Кира стиснула зубы, соображая, как разумнее возразить:
– Нас больше десяти.
– Слава богу.
Кира обвела взглядом собравшихся, посмотрела на стоявшего позади сенаторов Мкеле. У нее не было слов.
– Цивилизация погибла, – произнес Хобб. – И мы все это знаем. Поймите уже, мы стараемся, как можем, спасти то, что от нее осталось. Оглянитесь вокруг: Скоузен – лучший медик в мире, Делароза – лучший руководитель, которого я знаю, а благодаря Кесслер вам есть чем питаться: именно она создала наши фермы и рынки. Сенаторы работают день и ночь, чтобы решить проблемы, о которых вы пока даже не подозреваете, и делают это с тех пор, когда вы еще читать не умели. У нас есть основные и запасные планы, которые вам бы и в голову не пришли. Так что, уж пожалуйста, доверьтесь нам.
Кира медленно кивнула, обдумывая сказанное.
– Вы правы, – согласилась она. – Когда мы планировали вылазку на Манхэттен, я сказала то же самое: нет ничего важнее будущего. И была готова пожертвовать всем ради этого.
– Вот именно, – подтвердила Делароза.
– Значит… – Кира замолчала. – Ради будущего вы приняли Закон надежды, а ради контроля собираетесь уничтожить партиала, как предложил сенатор Хобб, чтобы отвести от себя подозрения.
– Чтобы сохранить порядок, – пояснил Хобб.
Кесслер фыркнула:
– Не надо ей все разжевывать, как маленькой.
– Но как же тогда моя работа? – спросила Кира. – Как же исследования, которые я провожу, чтобы найти лекарство? Разве они вписываются в ваши планы? – Девушка нахмурилась. – Вам это хоть сколько-нибудь важно?
– Они не противоречат нашим планам, – ответил Хобб. – Если вам удастся что-то найти, то хорошо, если нет… мы должны быть к этому готовы.
– Но помните, – вмешалась Делароза, – никто не должен об этом знать. Мы посвятили вас в эту тайну, потому что вы нас вынудили, и еще потому, что вы зарекомендовали себя человеком способным и сообразительным. Но с той самой минуты, как вы вернулись на Лонг-Айленд, вы должны были отдавать себе отчет: если хоть одна живая душа узнает, чем мы тут занимаемся, нас ожидает не просто бунт, а самая настоящая революция.
Вместо того чтобы сразу вернуться в лабораторию, Кира отправилась в кафетерий. Ей нужно было время всё обдумать.
Чего добивается Сенат? Умом девушка понимала их частичную правоту, но внутренний голос советовал держать ухо востро. Сенаторы, как и Кира, видели, в чем проблема, однако решение предлагали другое: Кира хотела вылечить РМ, сенаторам же нужен был способ сохранить контроль над Ист-Мидоу. Да, у них были на то веские причины: сплоченными горожан не назовешь, а уж тех, кто обитает за пределами города, и подавно. Людям нужен сильный лидер, который руководил бы твердой рукой.
И все же…
Кира закрыла глаза, глубоко вздохнула и усилием воли отогнала эти мысли. Хватит думать о Сенате, пора возвращаться к работе.
Кира быстро шагала по коридорам, не обращая внимания на кипевшую вокруг суету, кивнула Шейлону, стоявшему на посту возле двери, и зашла в лабораторию. Зашипел обдув, в полу зажужжали дезинфекционные форсунки, и вот уже перед Кирой снова лежащий на спине пленник, по-прежнему привязанный к столу, с разведенными в стороны руками. Взгляд у партиала был тяжелым. Сэмм покосился на вошедшую Киру и снова уставился в потолок.
Девушка коснулась экрана компьютера, чтобы вывести из спящего режима, и увидела, что анализ воздуха из легких партиала по-прежнему открыт; сканер закончил работу, систематизировав тысячи различных частиц. Многие, как органические, так и неорганические, удалось распознать: необычные газы, омертвевшие клетки кожи, микроскопические частицы грязи, следы микроэлементов и небольшое количество бактерий. Ничего особенного. Список объектов, которые распознать не удалось, оказался в дюжину раз длиннее. Кира раскрыла его во весь экран и пролистала: вереница изображений странных химических соединений, больших и малых, но непременно самых причудливых форм. Никогда прежде Кира не видела ничего подобного. Листая изображения, девушка заметила, что многие из них похожи, и соединения можно разделить на несколько основных категорий, повторяющихся снова и снова. Кира принялась отмечать изображения, изучая молекулы и маркируя идентификаторы, делить их на подгруппы, задавая компьютеру команды для определения различных частей. Вскоре компьютер составил собственный список, куда вошли девять основных типов химических соединений, а в десятый попало все, что от них отличалось. Однако функции этих веществ компьютер так и не распознал, и Кира на глаз тоже не смогла их определить. Чем бы это ни было, но в организме Сэмма его было полно.
