– Как мая?
Я не помнил точно дату, когда приключился тот инцидент на вокзале – сколько лет ведь прошло! И двигался я к нему по наитию, ничего не рассчитывая. Но тогда было лето, однозначно. Получается, я сместился на несколько дней, а не часов? И Ксюшу придётся ждать гораздо дольше, чем я надеялся?
– Хоть год-то девяносто третий?
Дед успел снова прикрыться газетой. Всем видом показывал, что не желает продолжать беседу с каким-то ненормальным. Но я должен был услышать ответ на свой вопрос!
– Год, спрашиваю, девяносто третий?!
– Вы что хулиганите?! Милицию позвать? – взвился старичок. Но в глазах моих, видно, было что-то такое нехорошее, что он сразу же и осел. Пробурчал: – Девяносто третий, девяносто третий. Какой же ещё.
Не знаю, хватило бы у него смелости звать милицию. И вообще, зачем я к нему приклепался? Я был в какой-то прострации, с трудом соображал…
– Ой, а где вы эту туфельку нашли?
Я повернулся к соседке деда, молодой женщине. Тоже в очках, и тоже делает вид, что увлечена чтением, только не газеты, а книжки в мягком, обтёртом по углам переплёте. Минуту назад делала вид, до того, как я подошёл и начал задавать идиотские вопросы. Теперь женщина смотрела на меня. Вернее, на Ксюшину туфельку у меня в руках. И я посмотрел, что твой баран на новые ворота.
– Это же та девочка обронила!
– Какая девочка? – мысли в моей голове ворочались грузно, неспешно.
– Девочка здесь потерялась. Маленькая, годика четыре. Плачет, а где родители не говорит. На ней одна туфелька была, такая, как эта.
Оцепенение, сковавшее мои мозги, осыпалось глиняной коркой. Ксюша уже здесь?! В этом настоящем? Но разве она могла сдвинуться в прошлое дальше, чем я? Она же вынырнула раньше… Или всё же могла?
– Давно? Девочка давно здесь была?!
Еле сдержался, чтобы не схватить женщину за плечи, не встряхнуть – быстрее, быстрее отвечай!
– Около часа назад…
– Где она?
– Не знаю… – Она быстро поправилась, вспомнив, должно быть, как я третировал перед этим деда: – Её к дежурному по вокзалу отвели, родители же не нашлись… А вы ей кто?
Я не ответил. Развернулся, кинулся прочь из зала ожидания. По дороге зацепил ногой чей-то баул, поддал в сердцах, в спину ударили отборные маты… Да пошли вы все!
За окошком дежурного по вокзалу восседала девица в форменном кителе. Носатая, длиннолицая, смахивающая на лошадь. Девица была занята – подкрашивала губки, таращась в круглое зеркальце на столе. На мой вкус, красивей она от этого не становилась. Поняв, что процедура раскрашивания может затянуться надолго, я забарабанил костяшками пальцев в стекло. Лошица удостоила меня взглядом.
– Что вы хотели, мужчина?
– У вас девочка, которая потерялась?
Девица молчала. Разглядывала меня, словно какой-то экспонат.
– Маленькая такая, четыре годика. Волосы русые, в косички заплетены. Платье жёлтое, со штучками такими… – я поднял руки к плечам, пытаясь показать украшения, название которых давно позабыл. Опять увидел туфельку. – На ней одна туфелька была, вот такая.
Лошица нахмурилась.
– А вы ей кто?
– Отец. Где девочка?
Девица потянулась к телефону, сняла трубку, набрала номер. Заговорила. Голос её неожиданно показался смутно знакомым. Да и лицо тоже. Я отмахнулся мысленно. Ерунда, сегодня пол вокзала кажутся знакомыми. Наверное, день такой.
– Серёжа, можешь ко мне подойти? Тут объявился якобы отец девочки. Какой-какой – той, что я час назад к тебе приводила, потерянной. Она у вас? – Дежурная замолчала, слушая ответ. Вновь взглянула на меня. Весьма скептически. – Да? Ну подойди пожалуйста, разберись.
Положила трубку. Кажется, мне она объяснять ничего не собиралась. Я не выдержал:
– И что? Где девочка?
– Подождите минутку.
Ждать пришлось не минуту, чуть дольше. Три? Пять? А затем за спиной раздался резкий мужской голос. И тоже – знакомый.
– Это вы отец девочки?
Я обернулся. На секунду показалось, что в глазах темнеет, и пол под ногами ощутимо дрогнул. Наваждение? Марево какое-то? Я даже головой тряхнул.
Но это было не наваждение. Передо мной стоял майор Мазур.
– Вы девочку искали?
Нет, не майор пока, старший лейтенант милиции. Молодой, ещё не успевший набраться ментовской наглости и бесцеремонности.
Я не успел ответить, за меня это сделала дежурная:
– Он, он.
Теперь я и её узнал – жена Мазура. Или будущая жена, пацанёнок их точно ещё не родился. Вот, оказывается, где они познакомились. Мазур прервал мои размышления:
– Документы предъявите.
Я машинально вытащил из кармана брюк паспорт. Опомнился – что же я делаю? Документ-то у меня липовый, а передо мной – Мазур. Тот самый Мазур! Не паспорт ему давать надо, а сматываться. Ноги в руки и айда из этого настоящего…
Нет, нельзя, Ксюша здесь! А просто убежать вряд ли получится. Вон какой «догоняльщик» стоит. Здоровой, спортивный, молодой.
Собственно, думать-то и поздно было. Потому как документ перекочевал в руки старлея.
– Семашко, значит, Андрей Валентинович?
Сейчас полистает, наткнётся на дату прописки в Малом Утёсе… А это не тётка из гостиницы, тут сказки о паспортистке не прокатят.
– Да. – Я опять вспомнил о туфельке, зажатой руке. Ткнул её Мазуру под нос: – Где Ксюша?
Он недовольно покривился, отстраняясь. Но паспорт закрыл.
– С дочкой вашей всё в порядке, её мама забрала. Что же вы, Андрей Валентинович, с бывшей супругой не договоритесь по-хорошему? Ребёнка друг у друга увозите?
Он ещё что-то спросил, но я уже не слушал. Начало фразы меня будто громом поразило. Да каким макаром Светлана могла сегодня на вокзале оказаться? Сегодня ведь май… Нет, нет, чушь, ерунда, нестыковка какая-то! В мае мы Ксюшу не теряли…
– Так что езжайте-ка, Андрей Валентинович, домой. И побрейтесь хотя бы для приличия, чтобы ребёнка не пугать в следующий раз. А то она крик на весь вокзал подняла.
Он протянул мне паспорт. Я взял… И вдруг шальная мысль блеснула в голове.
– Как она выглядела?
– Кто? – не понял старлей.
– Женщина эта, которая Ксюшу забрала.
– Обычно выглядела. Среднего роста, худощавая, тёмноволосая…
– Это не она! Не мама Ксюши.
В первый миг я даже облегчение испытал, поняв, что вовсе не Светлана дочь забрала. Потом сообразил – радоваться нечему.
– Что вы хотите сказать? – нахмурился Мазур.
