— Молодые люди, — слабо сказал Чудов. Ему вроде стало немного лучше: он приподнял голову и взгляд прояснился. — Меня, прошу, послушайте. Жизнь одного человека, тем более старого, почти отжившего свое, никак не может стоить многих ваших жизней.
— Папа! Не смей так говорить! — резко высказалась Лена. — Мы ни за что тебя не оставим!
— Подожди, Леночка. Я хочу заметить, что вам совсем неразумно так рисковать. Мысль Сережи про биотроны вполне хорошая. Советую сделать так. Если сил хватит, отнесите меня к выходу из биотронов возле нашего бывшего сектора и поручите кому-нибудь доставить к администраторам.
— Извините, Владимир Ефимович, но из первых встречных вряд ли найдутся добровольцы предстать перед Гудвесом вместе с вами, — возразила Красина, нервно мявшая сигарету.
— За даром нет, а если чем-нибудь отблагодарить, то вполне согласятся. Можно отдать нашу палатку и многие мои вещи. Только ни в коем случае не чемодан с семенным фондом! Это важнейшая вещь для бедующей земной колонии. Без нее сельского хозяйства никакого, ни просто нормально жизни. И вот еще, — Чудов, так и не найдя взглядом чемодан, попытался поднять голову еще выше. — Я так полагаю, у начала биотронов с западной стороны, есть такое же ответвление, каким мы шли сюда, и подобный туннель в другую пещеру. Почему так уверен? Из принципа симметрии, мои молодые люди. В организации внутреннего строения звездолета, как я убедился, он соблюдается. Так что можете испытать удачу за вторым тоннелем. Почему бы нет? Не везде же бандиты, где-то есть и хорошие люди. В общем, меня к нововладимирским биотронам попрошу. Там и расстанемся.
— Выберемся на ту сторону, там и решим, — заключил Сергей.
Убитых солдат — Ильина и Руднева — положили рядышком в небольшом пенолитовом кармане под бурыми лохмотьями мха. Забрать мертвых с собой или по-человечески похоронить здесь, не было никакой возможности. Но, как говориться, живые о живых. Ирина и Светлана, прихватив, сколько смогли поклажи, двинулись через тоннель первыми. За ними Лугин и Ракитин. Они несли профессора. Майору Гармашу выпала не менее сложная задача: он тянул сразу четыре сумки и рюкзак, связав их веревкой. Лена Чудова взялась доставить драгоценный чемодан с семенами и кое-что из важной мелочи.
Пробирались через не такой уж длинный ход долго, минут пятнадцать, часто останавливаясь, передохнуть и отдышаться. Но в скрюченном виде под низким сводом особо не отдохнешь — так, самообман, в лучшем случае перераспределение напряжения на другие мышцы. Владимиру Ефимовичу во время перехода пришлось особо туго. Иногда Лугин тянул его волоком, потому что Игорь Ракитин, ползший позади на четвереньках, не мог приподнять профессора. А иногда на поворотах у близко сходящихся стен, Владимиру Ефимовичу приходилось сгибаться, и обострявшаяся боль едва не доводила его до безумия. Юра Гармаш на одном из таких участков застрял со своей неуклюжей вязанкой сумок. Его ждать не стали: все спешили выбраться из проклятой норы, вытягивающей последние силы будто гигантская черная пиявка.
Когда пространство вдруг расступилось, дохнуло свежим воздухом, Красина и Хитрова испытали немало радости. Оказывается даже в пещерном аду, и после смерти товарищей можно переживать это зыбкое чувство, от которого снова хочется уцепиться за жизнь. Спуститься по уступам с трехметровой высоты, пусть с нелегкими сумками, куда проще, чем подняться. Светка так запросто спрыгнула на последнем этапе, приняла груз у Ирины. Потом, подсвечивая фонариком, вместе поспешили на помощь мичману. Аккуратно переместили постанывающего Владимира Ефимовича на второй широкий уступ, и оттуда стащили на пол.
Со стороны чужой пещеры звуков преследованья не доносилось. Или смылись вовремя, или ублюдки, поселившиеся по ту сторону тоннеля, вовсе ничего не затевали.
— Ну, где там майор? — в нетерпении спросила Хитрова профессорскую дочь, появившуюся на уступе с чемоданом.
Лена остановилась, убирая налипшие на лицо волосы, и разомкнула рот, чтобы ответить, но Красина за спиной мичмана взвизгнула и отскочила куда-то в темноту.
Лугин, выхватив пистолет, повернулся. Сразу два фонаря осветили его и растерянно замершего Ракитина.
— Спокойно, спокойно мышки-норушки, — сказал рослый незнакомец, крепко держа Красину за волосы.
Сергей разглядел наведенный на него АКС. И у другой стены замерло двое, вооруженных обрезами. Дергаться в такой ситуации себе дороже.
— Пистолетик-то наземь кинь, — посоветовал мичману мужик, удерживавший Ирину. — И сюда мелкими шагами.
И как его было не послушать? Сергей медленно разжал пальцы, выпуская ПМ. Сделал шажок, вглядываясь в полумрак, рассеченный желтым светом фонарей. Еще шажок и стал от совсем неприятной неожиданности: посреди прохода возник джинсовый — тот самый, что грабил джип Климыча.
Успел вылезти Гармаш из туннеля или вовремя засек дружинников и затаился, Лугин так и не понял. Крепкий удар приклада сбил его с ног.
Кто-то из темноты ринулся к Ракитину. Профессор застонал на полу, и рядом вскрикнула его дочь.
12
Как сообразил Лугин, хирург в списках администраторов числился. Плохой ли, хороший — другой вопрос, но Перец, едва глянув на профессора, с резкостью распорядился:
— К Мундштуку бегом! Пусть окажет нормальное внимание.
Дружинники поспешили исполнить, Владимира Ефимовича положили на брезент и вчетвером рысцой к западному краю площади. С Лугиным сильно не церемонились, заломили руки и погнали к форту. Заново ощутить на запястьях капроновую удавку оказалось ой как неприятно. Будто рожей с разбегу в то же самое дерьмо. И запястья затянули за спиной не скромнее чем прошлый раз: сволочь, которая вязала жгут при Перце, аж похрюкивала от натуги и удовольствия. Руки затекли, онемели, в висках горячо стучала кровь. Одна радость: в форте не бросили на пол абы как, а культурно посадили на задницу. Перед глазами те же стены сложенных наспех блоков, то бурых с зеленцой, то волокнистых, синих с коричневатыми полосами, другие пористые, похожие на засохшую губку. К фиолетово-серому небу, вернее своду с размытыми пятнами подсветки, поднимается тот же мрачный пест — Серебряный столб. Не видеть бы его никогда, не знать, что есть такой, и какие сволочи поселились рядом с ним!
Куда делись Лисичкина с Ириной и Лена Чудова с Ракитиным, мичман в точности не знал. Когда его толкали мимо выработки в полу, которую теперь важно называли: «карьер», Светлану с Ирой люди Гудвеса завернули к проходу, отмеченному здоровенной табличкой «Шоссе Р» — раньше ее не водилось. Туда же ушли сумки вместе с профессорским важно-семенным чемоданом. Елена Владимировна с Ракитиным вроде как отстали перед площадью. У них имелась некоторая возможность нырнуть между хаток и затеряться — дружинники их за собой особо не тянули.
