И однажды ночью, когда прошло уже достаточно времени после вылета из скал последнего твердокрыла — а Оолла вела тщательный учет их передвижению — и вероятность возвращения их, по ее наблюдениям, стала практически равна нулю, она осторожно спланировала с противоположного склона на край страшного провала.
Из него несло тяжелым густым смрадом и сырым холодом. Воздух казался тягучим и мягким, как древесная смола, и словно прилипал к гортани, не в силах пробиться к легким. Оолла стала задыхаться, но, войдя в пограничное состояние, взяла работу внутренних органов под контроль и заставила их работать в оптимальном для необычных условий режиме. Немного полегчало. Оолла медленно двинулась в темноту. Пахло гарью откуда-то совсем близко и гниющей плотью — издалека. Даже в пограничном состоянии Ооллу стало мутить, и она уже было собралась возвращаться, ибо все равно ничего не видела в кромешной темноте, как вдруг крыло ее, которым она касалась стены, чтобы не потерять ориентировку, ушло в пустоту, и оттуда потянуло относительно чистым воздухом. Оолла глубоко вздохнула несколько раз, прочищая дыхательные пути, и, ощупав крылом стену, поняла, что она сворачивает куда-то вбок. В то же время, обостренное чувство враждебного замкнутого пространства подсказывало ей, что провал продолжается и в прежнем направлении. И неприятный запах шел именно оттуда. Значит, она пришла к разветвлению пути. Куда идти дальше?
Назад! Конечно же, назад! — требовал от нее инстинкт самосохранения и элементарный здравый рассудок. И Оолла искренне готова была внять этому гласу разума во мраке, но надежда… надежда и что-то еще неназываемое влекли ее вперед. Куда?..
Победил свежий воздух — мягкокрылы просто не смогли бы существовать в таком смраде! Посему Оолла и свернула в боковой проход. Идти было, в общем-то, нетрудно — под лапами ощущались лишь мелкие камешки и плотно спрессованный песок. Правда, иногда когти цеплялись за какие-то, по ощущению, деревянные брусья, лежащие поперек пути на равном расстоянии друг от друга. Но Оолла не стала углубляться в их исследование, боясь потерять стену, а значит, и ориентировку. К тому же, по этим деревяшкам было неудобно идти. И она жалась к стене.
Вдруг впереди забрезжило какое-то свечение. Сердце екнуло и возбужденно забилось. Казалось, луч надежды материализовался! Хотя инстинкт самосохранения заставил Ооллу замедлить шаги. И даже остановиться. Она оглянулась назад — прямо за ее спиной непробиваемым монолитом враждебно чернел непроглядный мрак. И когда она представила, сколько уже прошла, и какое расстояние отделяет ее от родного свободного пространства, холод непроизвольного ужаса пополз по спине между крыльев и сполз слабостью в задрожавшие лапы. Оолла прислонилась боком к шершавой холодной стене, чтобы не упасть, и повернула голову к далекому свечению. Оно было похоже на первую звездочку. И это дарило надежду на то, что скоро все «небо» будет в звездах. А может быть, она видит далекий выход из этого мрачного подземелья? И ее зовет к себе настоящая звезда?
Оолла быстро пошла вперед, чувствуя, что находится на грани психического срыва. Свечение увеличивалось и все меньше походило на звездочку. Оно стало казаться, скорее, каким-то светящимся облаком — такое тоже бывает на небе, когда луну вдруг прикроет полупрозрачное облачко… Но вскоре и эта иллюзия исчезла — облако превратилось в нечто громадное и паутинообразное! Оолла замечала на ветвях деревьев и кустов маленькие полупрозрачные паутинки, которые плетут еле различимые глазом паучки, поедающие насекомых. Но чтобы существовало такое!.. Оолла не могла этого представить и отказывалась верить собственным глазам, очень сильно подозревая, что ее психика все же не выдержала столь серьезного эксперимента по проверке возможности существования мягкокрыла в абсолютно темном замкнутом пространстве.
Но, как ни странно, сознание ее пока подавало все признаки жизни и задавало вполне разумные вопросы. Например: каков же должен быть размер паука, создавшего столь громадную паутину из нити, толщиной с палец мягкокрыла?.. И еще более серьезный вопрос: каковы же «насекомые», для отлова которых сплетена эта исполинская ловушка?!
А она поражала воображение! Светящиеся зеленоватым светом спирали, взвихривая черное пространство громадного зала, улетали в засасывающую даль, сужаясь в диаметре. Один слой наматывался на другой, еще более замысловатого рисунка, а тот — на следующий… И не было этому конца.
Оолла медленно приближалась к паутине, физически чувствуя, как она затягивает в свою таинственную и прекрасную глубину. Сознание, как бы само собой, устремилось к пограничному состоянию и легко преодолевало незримую границу… Погружение в себя ощущалось удивительно полным. И хотя было тревожней, чем обычно, — Оолла давно поняла, что глубокое самопогружение сопровождается усилением чувства тревоги, — удовлетворение от достигнутой глубины компенсировало дискомфорт, вызываемый ощущением тревоги…
Вдруг сильнейший удар чуждого ментального поля высокой напряженности выбил Ооллу из транса, и она увидела, что уже всем телом навалилась на паутину, а кончики почему-то расправленных во всю ширь крыльев уже провалились в ячейки светящейся и, оказывается, липкой ловушки.
Первым ее безотчетным импульсом было — выдернуть крылья из коварной паутины и бежать, бежать прочь!.. Но у нее достало самообладания — видимо, сказались медитативные упражнения — чтобы не делать резких движений, а напротив, чрезвычайно осторожно и медленно, стараясь не зацепиться перьями за паутину, извлекать свои крылья. Через некоторое время ей это все-таки удалось. Оолла облегченно вздохнула. И тут же отскочила от паутины. Однако ощущения свободы не было. Она чувствовала вокруг себя чужое психическое поле. Оно не было явно враждебным, но пугало своей чуждостью и несомненной силой.
Оторвав взор от паутины, Оолла заметила, что стены и потолок подземелья состоят из хрусталя, из которого твердокрылы сооружают свои гнездовья. В свечении паутины камень имел зеленоватый оттенок, как вода горных озер, просвечиваемая лучами солнца. И это было красиво.
Тут Оолле показалось, что стены задрожали и стали призрачными, а ее понесло сквозь них в каменные глубины. Ей подумалось, что в любой момент стены могут снова окаменеть, и тогда она окажется замурованной в камень. Оолла представила это столь ясно, что ее охватил совершенно неконтролируемый ужас, и сознание погрузилось во мрак…
…Очнулась Оолла от ощущения свежего ветра. Она открыла глаза и обнаружила, что сидит, привалившись спиной к стене отверстия, сквозь которое на нее смотрели… звезды! Настоящие, милые ее сердцу и взору звезды. Оолла поднялась и ринулась в родное ночное пространство, раскинув большие надежные крылья. И только набрав высоту и оказавшись достаточно далеко от страшного подземелья, она вдруг подумала: «А как же я оказалась около выхода?»
