Якубович. А это зачем?
Самойлов. А теперь перевернем паровоз вверх колесами. В колбе — вода. Из местного водопровода. Счетчик, как вы можете заметить, в ней безмолвствует: радиации нет. Сейчас уменьшим концентрацию нейтрино… вернее, повысим концентрацию антинейтрино — так, значит? Попрошу всех отойти от установки на два метра! Антинейтрино излучаются пучком, но… не ровен час кого-нибудь заденет. Мне ни к чему выплачивать пострадавшему больничные.
Все отходят. Ашот тянет за собой шнур дистанционного управления.
Давай, Ашот!
Ашот нажимает несколько кнопок. На приборном щите начинает мигать красная полоса. Одновременно раздается частый и резкий треск счетчика. Ашот нажимает еще кнопку: треск переходит в рев.
Достаточно, Ашот!
Тот щелкает тумблерами. Рев счетчика постепенно переходит в частый треск. Треск замедляется.
Стало быть, создали с помощью антинейтрино крупные флюктуации — и они сделали обычную воду радиоактивной. Слышите, как спадает наведенная радиация! Вот все. Прошу задавать вопросы.
Минуту все молчат. Потрескивает счетчик.
Штерн (бросается к Самойлову). Вопросы… какие тут могут быть вопросы! (Шутливо тузит Самойлова). Ах ты, черт, пижон, гений, талантище!
Самойлов. Я что? Я ничего…
Валернер. Качать его, ребята!
Самойлов (отстраняется). Иди, я сегодня в новом костюме. Вон Ашота покачай. Или Ивана Ивановича… А вообще: теорию надо было качать — так, значит?
Валернер. У-у… нет в тебе душевного благородства, всепрощения — в такую минуту уесть! Только такая зловредная ехидина, как ты, и могла придумать этот опыт с клопом. Что — съел?
Якубович. Ну, теперь я знаю, с какого конца браться за плазму. Ох, и поэкспериментируем! (Алчно потирает руки.)
Сердюк. И подумать только — все началось с клопа…
Шардецкий (выходит к доске). Вопросов к Петру Ивановичу, я вижу, нет — демонстрация довольно красноречивая. Тогда позвольте мне. Стало быть, теперь мы понимаем что к чему. Знаем, что, меняя концентрацию нейтрино и антинейтрино в пространстве, можно управлять устойчивостью ядер… в принципе можно. На этом экспериментальные исследования временно, до моего разрешения, мы прекращаем…
Шум, гул, возгласы: “Как же так!”, “Вот новость!”
Тихо! Будем двигать теорию. Мы должны наперед предвидеть все результаты дальнейших опытов!
Якубович. Вот так так, милое дело!
Самойлов. Ну-у… какие же это будут опыты, если в них все наперед ясно!
Ашот. Почему такие строгости, Иван Иванович? Сейчас, когда все получается, да?..
Шардецкий. Именно потому, что получается, Ашот. И еще далеко не ясно: что именно получится? Помните: когда запускали первые ракеты на Луну, их тщательно стерилизовали, чтобы ненароком не занести на лунную поверхность наши микроорганизмы и — боже упаси! — не заразить тамошние живые существа. Хотя далеко не ясно: есть ли жизнь на Луне — скорее всего нет… А на Земле есть жизнь. Есть! И все живое, все вокруг нас состоит из атомов, имеющих ядра. Поэтому мы должны быть так же стерильно осторожны с нейтрино, как наши коллеги — исследователи космоса — с микробами.
Штерн. Что же делать бедным экспериментаторам?
Шардецкий. Готовить генераторы для новых массированных опытов. И — думать. Всем думать. Развивайте далеко идущие гипотезы, продумывайте методики, воображайте все возможные применения открытия. Разрешается выдвигать на семинары самые фантастические идеи — со строгим математическим обоснованием, разумеется. Но — ни одного опыта с нейтрино без моего разрешения! Итак, всем — думать!
Затемнение слева.
Освещается правая сторона сцены: кабинет военного министра США. В нем министр, Хениш, Клинчер, Френк и д-р Кеннет. В руке у последнего футляр с чертежами. В углу за столом-пультом — адъютант.
Министр. Почему нет профессора Голдвина?
Клинчер. Я передал ему ваше приглашение, сэр.
Министр (хмурится). Он, видимо, считает, что мы здесь занимаемся пустяками! Мне с самого начала не нравился ваш протеже, генерал. Боюсь, что он опасен своими взглядами, своими пацифистскими настроениями… Я не верю, что этот человек успешно доведет работу до конца.
Хениш. Откровенно говоря, я тоже, сэр.
Министр. Не саботирует ли он исследования, генерал? Уже два года — и ничего утешительного. А ведь русские не сидят сложа руки. Они могут нас опередить!
Клинчер. Я не думаю, сэр, но… разумеется, я воздействую на Голдвина. Собственно, он сейчас занимается преимущественно теорией. Экспериментальными же работами руководит доктор Френсис Гарди, которого я хочу вам представить.
Министр. Ах, вот как! (Кивает.) Очень рад, доктор Гарди. Надеюсь вы не столь пассивны во взглядах и поступках, как ваш шеф?
Френк. Нет, сэр.
Министр. Рад это слышать. Нам надо быть настоящими американцами, доктор Гарди, а уж потом учеными, политиками, военными. Настоящими янки — это главное! Как идет работа, доктор Гарди?
Френк. Заканчиваем предварительные опыты по исследованию свойств нейтринных и антинейтринных пучков. На днях перейдем к решающим. Установки уже готовы.
Xениш. Надо ли так торопиться? Поспешность в науке не принята. Решающие опыты должны быть поставлены солидно.
Министр. Эта работа не только наука, сенатор. Она еще и политика, большая военная политика! А в современной политике выигрывает тот, кто держит противника на мушке.
Xениш. Но еще неизвестно, дадут ли опыты нужные результаты!
Френк. Они дадут результаты! (Со сдержанной яростью.) Мы будем вести их еще и еще, пока не добьемся, чего хотим!
Министр. Вот слова настоящего американца! Хорошо сказано, док. Я вижу, экспериментальные исследования в Центре “Нуль” находятся в надежных руках… Но перейдем к делу, господа. Я поручил доктору Кеннету рассмотреть возможные изменения, которые придется внести в нашу глобальную стратегию при появлении нового оружия. Прошу вас, доктор.
Кеннет раскрывает футляр, достает из него свернутый чертеж. Оглядевшись, вешает чертеж на крюк. Достает указку.
На чертеже — шар без подробностей, в двух крайних точках выделены области, обозначенные буквами А и В. Они соединены пунктирными кривыми и прямой линией через центр шара.
Ниже несколько формул и чисел. Выделяется формула t2 = Л
Итак, господа, рассмотрим простую задачу. На противоположных сторонах шара радиусом “R” имеются противостоящие друг другу объекты А и В. (Указывает.) Каждый из объектов располагает… э-э… средствами массового уничтожения и средствами доставки их, имеющими скорость “V”. Нынешняя ситуация определяется кривизной шара “R”, упомянутой уже скоростью средств доставки “V” и временем обнаружения их после старта противной стороной “ti”. Время доставки средств уничтожения к объекту-противнику “ta” определяется вот этой формулой (указывает) и для ракет составляет сорок пять — пятьдесят минут. Время же обнаружения ракет радиолокационными средствами составляет не более десяти минут. Если учесть, что время “ts” запуска ракет при состоянии непрерывной готовности составляет не более пяти — шести минут, то понятно, что за время “ta” объект-противник успеет ответить равным или большим ударом. Стало быть, эта формула ныне удерживает мир в равновесии.
