— Мне нужно поговорить с инквизитором Корнфельдом, — заявил я.
Парень удивил меня, набрав это имя на своем компьютере.
— Нет таких, — ответил он.
— О’кей, — сказал я. — А инквизитор Моргенлендер?
Он попробовал — с тем же результатом.
Это меня обеспокоило. В мое время будущее Отдела определялось выбором между двумя этими личностями, и шансов одержать верх у Корнфельда имелось куда больше. Впрочем, меня тревожило не столько то, что ни того, ни другого не оказалось на месте, сколько то, что парню пришлось запрашивать имена у компьютера.
— Попробуйте инквизитора Телепромптер, — предложил я.
Его руки забегали по клавишам.
— Я посмотрю, может ли она вас принять, — сказал он и в первый раз посмотрел на нас внимательнее.
Я улыбнулся ему, и он нажал пару кнопок на интеркоме.
— Мисс Телепромптер? — спросил он. — Тут один парень у входа, так он хочет поговорить с вами. — Он выслушал ее ответ и повернулся ко мне. — Как вас зовут?
Я назвал себя, и он повторил мое имя в трубку.
— Подождите здесь, — сказал он, глядя на нас слегка расширившимися глазами.
Мы с Сёрфейсом отошли на пару шагов от стойки перевести дух, когда нас окружили несколько типичных для Отдела фигур с квадратными плечами.
— Мистер Меткалф? — спросил один из них.
— Меткалф и Сёрфейс, — ответил я. — Мы вместе.
Шимпанзе не слишком обрадовался этому, но возражать мне не стал.
Инквизиторы взяли нас под руки и подтолкнули к лифту. Мне показалось, что мы все не влезем, и я хотел уже предложить, чтобы мы с Сёрфейсом ехали на следующем, но они настаивали, и мы все-таки влезли. Толстые подобрали животы, и мы поехали вверх.
Лифт остановился на третьем этаже, и нас повели в один из служебных кабинетов. Это произвело на меня впечатление, впрочем, я не был слишком уверен, что перемещение с первого на третий этаж — добрый знак для Кэтрин. Насколько я знаю Отдел, игра в кабинетах ненамного чище игры на улицах. Наши провожатые набрали код на двери. Двое из них прошли вместе с нами, а остальные остались ждать в коридоре.
Кабинет наверняка был одним из лучших в здании: огромное окно с видом на залив, фотографии и памятные знаки на стенах. Кэтрин сидела за огромным столом, постаревшая на шесть лет, но не подурневшая ни на день. Те же волосы приоткрывали ту же шею, и на мгновение я забыл обо всем, пока не увидел ее глаза. Они были холодны как сталь.
— Обыщите их, — приказала она.
Парни обшарили наши карманы. Они обнаружили мой пистолет и маленькую записную книжку у Сёрфейса и передали их Кэтрин вместе с нашими карточками. Она сунула все это в ящик и приказала парням выйти и подождать.
— Садитесь, — разрешила она.
Мы сели.
— Вам бы лучше уехать из города, Меткалф, — заметила она. — Вам же известно, как здесь все делается.
Я встретился с ней взглядом, но наткнулся на стену. Она даже не моргнула, а если и моргнула, то одновременно со мной. Эффект впечатлял.
— Я старше только на два дня, Кэтрин, — сказал я. — Будь снисходительнее.
— Не зовите меня Кэтрин. Пустив вас с вашей обезьяной к себе в кабинет, я и так проявила к вам снисходительность. Боюсь, излишнюю. — Голос ее звучал неумолимо, как бормашина.
Наши глаза снова встретились. Я смотрел на женщину, с которой лежал в постели всего две ночи назад. Я забыл только о том, что она провела шесть лет, ожидая, когда же я вернусь из ванной. Чем глубже я похороню эти воспоминания, тем лучше.
— О’кей, — сказал я. — Я понял. Вы теперь на этой стороне. Поздравляю, и извините меня. Где Корнфельд?
Она не ушла от ответа — хоть это между нами еще оставалось.
— Его давно нет, — ответила она. — Он перегнул палку, так что теперь отдыхает в морозильнике. — Она произнесла это так, словно это ее рук дело, и, возможно, так оно и было. — Так что если у вас есть дело к Корнфельду, вам лучше подождать.
— Я задолжал ему удар под дых, — сказал я. — Подождет. Так кто теперь за него… или я с ним и говорю?
— Возможно, так, — кивнула она.
Я покосился на Сёрфейса. Тот бросил на меня предельно кислый взгляд.
— Значит, мне надо поговорить с вами. Ничего личного.
— Даю вам пять минут.
— Я уверен, что вы забудете о времени. Но все кончится хорошо.
— Мне трудно сосредоточиваться надолго, — сказала она холодно.
— Все очень просто. Имеются несколько убийств, которые не потрудились раскрыть как следует, и парень в морозильнике, который не должен был там оказаться.
— Если вы назовете фамилию «Стенхант», у вас только три минуты.
— Как насчет шести минут на двух Стенхантов?
— Давайте.
— Я буду говорить быстро и высоким голосом, вы можете записать и промотать потом медленнее. Я распутал дело Стенханта. Оба дела.
Сёрфейс застонал, как будто был на ее стороне.
— Это просто конфетка. Идеально отлаженный механизм, похоронивший сам себя. И все начинается и кончается Денни Фонеблюмом.
— Вы просто помешаны на Фонеблюме, — перебила меня Кэтрин. — Я проверяла. Безнадежно. Вы не можете пришить ему это дело.
— Я помешан на истине, — возразил я. — Все это дело — это Фонеблюм. Фонеблюм и Челеста. В первый раз, когда я встретил ее, я заметил, что она пытается стряхнуть с себя груз прошлого, от которого не может отделаться. Не сразу, но я докопался до истины. Она была подружкой Фонеблюма. Не знаю, долго ли, но была. Он любил ее, и она, возможно, тоже любила его. Она родила ему сына. Врачом, принимавшим роды, был доктор Тестафер.
— Вы почти исчерпали свое время.
— Дайте мне еще минуту. Мальчика назвали Барри. Фонеблюм мечтал о наследнике, и он хотел, чтобы Челеста осталась с ним и растила ребенка. Но он был груб и плохо с ней обращался, и она сбежала и обратилась за защитой к доктору. Он сам признался мне в этом вчера днем.
Она поморщилась.
— Она забрала ребенка с собой и не оставила Фонеблюму адреса. Как раз тогда Тестафер принял к себе помощника, молодого врача по имени Мейнард Стенхант, и, когда Стенхант повстречался с Челестой, они полюбили друг друга. Тестафер предостерегал Челесту, но говорить своему другу о том, что тот влюбляется в беглую подружку взбешенного гангстера, не стал.
— Ваш рассказ меня утомил, Меткалф.
— Приготовьтесь, — сказал я. — Именно тут на сцену выходит Отдел. Когда Фонеблюм нашел, где прячутся его мадонна с младенцем, он почти рехнулся от ярости. Он потребовал от нее, чтобы она вернулась, но она отказалась, и он совсем было уже собрался убрать Мейнарда со сцены. Но передумал. Он занимается бизнесом, размораживая лишенных кармы — не без помощи вашего старого знакомого, Корнфельда, — имплантируя им невольничьи блоки и торгуя их телами в маленьком подпольном борделе. И для этого ему были необходимы врачи. Поэтому он только забрал у нее ребенка, а Стенханта с Тестафером заставил шантажом обслуживать своих невольников. — Я перевел дыхание и продолжал: — У Фонеблюма была полунищая девчонка, продававшая его наркотики. Он купил ей дом на Кренберри-стрит и сделал ее нянькой ребенка.
