- Стоять! Бросай оружие! - приказал он.
Фигура с трудом вылезла из кустов, серыми одеждами цепляясь за колючки. Макпьялута приземлился рядом с Чаплином, обратился в человека и обнажил меч.
- Пожалуйста, не надо... Это я... - раздался знакомый женский голос.
Мужчины переглянулись. Незнакомка откинула капюшон плаща.
- Это я. Леди Улла.
Макпьялута был сражен. Он бросился вперед и помог девушке дойти до костра, непрерывно бормоча извинения. Чаплин с трудом сдерживал смех при виде смущения заносчивого принца, однако первый взгляд на Уллу в свете костра уничтожил желание веселиться. Она была исцарапана кустами, глаза слегка заплыли, изуродованная сторона лица покрылась язвами. Как ни странно, к огню дочь тана подошла почти самостоятельно и с радостью опустилась на одеяла Чаплина.
- Госпожа моя, с вами все в порядке?
- Более или менее, сеаннах. - Она коснулась лица. - Мне не хватает моего бальзама, и я недооценила трудности пути. К боли я привыкла, но к такому...
- Госпожа, позвольте мне, чтобы хоть отчасти искупить свою вину, сделать вам бальзам. Мы, сиды, прирожденные лекари. - Принц сдержанно поклонился.
Чаплин увидел, что леди Улла плачет. Черты ее лица оставались неподвижны, но в свете огня были заметны ручьи слез, которые, изливаясь на язвы, наверняка причиняли ей новые мучения. Он не знал, что и сказать, как неожиданно девушка сдавленно рассмеялась.
- Макпьялута, мы не во дворце. Не обязательно кланяться, тем более мы так... близко познакомились. Пожалуйста, обращайся ко мне просто по имени... и, да, пожалуйста, сделай бальзам.
Принц снова поклонился, покраснел и поспешно скрылся в кустах в поисках трав, оставив Уллу и Чаплина наедине.
Воцарилось неловкое молчание, потом оба заговорили одновременно.
- Улла, зачем...
- Сеаннах, я...
- Прости, - улыбнулся Чаплин. - Давай, ты первая.
- Не удивляйтесь моему присутствию здесь. Никто не будет меня искать. Только Мориас знает, что я жива и отправилась за вами.
- Эон знает.
- Да, но не скажет.
- Разве не стоит сообщить твоему отцу?
- У меня больше нет отца! - воскликнула девушка. - Он убил меня! И хотел сделать это уже много лет, с тех пор, как понял, что я не могу удовлетворить его гордость, что я позор для семьи тана.
- Улла, - тихо промолвил Чаплин, - отцы всегда оставляют на нас след мечом или нет, не важно. Мы продолжаем свой путь, несмотря на них, и если нам повезет, то со временем мы даже можем простить. - Он очень удивился собственным словам и особенно тому, с какой легкостью сказал их Улле, с которой был едва знаком.
Она резко выдохнула и ухватилась за ногу. Чаплин бросился к ней.
- Всего лишь нога заболела... Ты очень мудр, сеаннах, однако, думается мне, отец никогда не рубил тебя палашом.
- Нет, хотя следует признать, что твой отец сделал это в особенных обстоятельствах.
- Ты о Кире? - процедила Улла сквозь стиснутые зубы. - Предательница! Она открыла ворота, знаешь? У меня была дочь - Дом, бежавшая вместе с другими женщинами и детьми...
Девушка свернулась клубочком на одеялах и заплакала. Чаплин обошел костер, сел рядом с ней, взял ее за руку. Сказать было нечего, поэтому он просто гладил Уллу по плечу. За долгие годы работы полицейским Алессандро навидался чужой боли, что помогало переносить собственную беду. По крайней мере они с Дианой познали любовь и страсть.
- Почему ты пришла сюда, зачем бросилась догонять нас?
Улла всхлипнула и вытерла лицо краем плаща.
- Трудно объяснить, сеаннах. Я... приняла снадобье под названием "миргол", которое позволяет телу долго двигаться без отдыха. Выйдя из города, я не останавливалась.
Чаплин горько рассмеялся.
- Не думал, что с таким можно столкнуться здесь. Разве ты не знаешь, что за употребление наркотических веществ люди очень дорого платят? Что они сжигают свой организм? Давно ли у тебя болят ноги?
Улла вспыхнула.
- Не учи меня болезням, сеаннах. Я бы не выжила без своих снадобий и бальзамов.
Чаплин отпустил ее руку и улыбнулся. Его порадовала неожиданная вспышка - девушка явно приходила в себя.
- Меня зовут Алессандро, госпожа, но, - он заговорщически понизил голос, - для лучших друзей я Сандро.
Фирр медленно поднималась по ступеням, ведущим на башню, и с каждым шагом все больше нервничала. Брат неожиданно вызвал ее к себе, и телепатический приказ с такой силой ударил Фирр, что она едва не упала. Однако ей бы и в голову не пришло не явиться на зов брата. Их связывало слишком многое - сама жизнь, кажется, была одна на двоих. Хотя Фирр чувствовала его ярость, она была твердо уверена, что Корвус не обманет и не предаст ее. И все же самые недобрые предчувствия томили сердце, когда богиня зла подошла к двери.
Выдавив из себя улыбку, она распахнула дверь - как обычно, театрально резко. Шутливая фраза так и не вылетела из ее уст. В зале горела только одна свеча, и большая часть помещения оставалась в тени. Голубые искры оков ее брата тянулись по всей комнате, как волшебный огонь; Фирр всегда считала, что они в своем роде прекрасны, но не высказывать же подобное мнение узнику.
Корвус ждал на троне, голубые искорки обвивали его ноги и запястья. Он не свободен, напомнила себе богиня зла. Брат уронил голову на грудь, закрыл глаза - казалось, он спит. В комнате царила настороженная тишина, словно готовилось что-то недоброе. Фирр неуверенно двинулась вперед, коснувшись рукояти меча.
Неожиданно глаза Корвуса широко распахнулись.
- Брат, что тревожит тебя? - спросила холодная воительница.
Он промолчал, не сводя глаз с ее руки, все еще касающейся меча. Потом тихо заговорил:
- Фирр. Как мило с твоей стороны ответить на мой призыв.
- Ты знал, что так будет, зачем...
В сумраке комнаты шевельнулся Слуаг, встопорщил перья. Ворон будто чего-то ждал. Но Фирр даже представить не могла, насколько коварно и жестоко поступит ее брат в следующую минуту.
Корвус выкинул руку вперед, растопырив пальцы так, что, стой она ближе, схватил бы ее лицо. Оковы заискрились с новой силой - пленник натянул их.
Невидимая сила отшвырнула Фирр к двери, в нежную кожу словно впились жестокие когти, сомкнувшиеся вокруг левого глаза. Боль молнией вонзилась в мозг. Богиня страшно закричала, выкликая имя брата. Тот усмехнулся.
- Что с тобой, сестра? - Слова причиняли еще большие мучения. - Хочешь сохранить свой глаз? А я думал, ты и так наполовину слепа.
Давление нарастало, усиливая страдания.
- Он все еще жив, глупая сучка. Талискер жив!
От простертой на полу фигуры не последовало ответа. Корвус перестал давить, но стоило Фирр слегка шевельнуться, как он сделал движение, похожее на удар когтями, и вокруг глаза появились порезы, кровь заструилась по щеке и шее ручьями. Тихо плача и сжимая рукоять меча, Фирр старалась держаться. Потом Корвусу надоело ее мучить, и он опустился на трон.
