Ящер с трудом принял почти вертикальное положение.
– Ты что, перебрал вчера, что ли? – сочувственно поинтересовалась Тари.
– Было дело, – диплодок с трудом сдерживал тошноту: блевать в присутствии очаровательной дамы ему почему-то казалось неприличным.
– Тогда пошли, тут неподалеку растет марула. Здоровье поправишь.
– Ма… Кто растет?
– Пьяное дерево.
– Ну пойдем.
Спустя два часа диплодок и птичка сидели на земле под ветвями марулы и рассуждали о том, как несправедливо устроена жизнь.
– Вот смотри, ик, – диплодок попытался для убедительности махнуть правой передней лапой, но потерял равновесие и чуть не свалился на спину. – Я – ископа… испапа… тьфу, черт, безвременно померший ящер. Короче, ты меня поняла. Вот почему меня так устроили…
– Х-х-хто устроил? – перебила Тари, доковыривая сладкую сочную мякоть валявшегося на земле почти пустого фрукта. – Кстати, ты еще парочку марул не достанешь?
– Да не вопрос, – диплодок стукнул хвостом по стволу дерева, и на маленькую птичку обрушилось минимум десяток плодов, часть из которых раскололась, а остальные попадали прямо на Тари, заживо погребя ее под чем-то, отдаленно напоминающим майянскую пирамиду или скифский могильник. Испуганный ящер попытался сконцентрироваться, хотя бы временно восстановить координацию и откопать подружку. С немалым трудом ему удалось мордой раскидать марулы в разные стороны.
– Ты, ик, в порядке? – поинтересовался диплодок, глядя на мокрую от сока птичку, вылезавшую из-под кучи фруктов.
– Да ничо так себе… Так ты говорил…
– Я говорю… меня так хреново устроили, что башка маленькая, шея длинная, туша здоровая. В общем, не гармоничный я какой-то, нескладный…, – ящер тяжело вздохнул.
– «Башка маленькая, шея длинная, туша здоровая», – Тари попыталась включить мозговую деятельность. – Так, может быть, ты – жираф?
– Нет, – после мучительных раздумий заявил диплодок. – Жираф – он в пятнышках.
– Точно. А ты – розовый. Гламурный, что ли?
– Не. Это точно нет. Слушай, а, может быть, я – слон?
– Почему?
– Ну помнишь… «Где баобабы вышли на склон, жил на полянке розовый слон…» – диплодок вошел во вкус и допел песню до конца. Несмотря на величественные размеры ящера, голос у него оказался писклявым и временами срывался на фальцет.
– Какая душевная песенка, только грустная, – всхлипнула Тари. – И поешь ты хорошо, нежно. Только голос у тебя немножко высоковат. Совсем немножко, – прибавил птичка, чтобы не обижать товарища. – Извини, а ты случайно не гей?
– Кто, я?! – возмутился диплодок, принюхиваясь. От заляпанной соком птички пахло в буквальном смысле слова опьяняюще. – Слушай, можно я тебя оближу?.. Ты вся в соке.
– Ну оближи, – похоже, предложение пришлось Тари по душе. Она кокетливо стрельнула черными глазками и подвинулась к диплодоку поближе.
– О, как приятно! А теперь левое крылышко! И правую лапку! Ты такая душка, хоть и ископаемая. И такой сексапильный. Можно, я тебя поцелую?
– Мррр… конечно.
Ящер уже собрался было доказать своей очаровательной подружке, что он нисколько не гей, а совсем даже наоборот, когда из-за кустов выскочили три карнотавра. Зелёные, вытянутые, весьма угрожающего вида и с коротенькими лапками, как и положено карнотаврам.
– Полиция нравов! – рявкнул старший. – Немедленно прекратить!
– Да мы ж ничего… – начал было диплодок, но «полицейский» строго перебил его.
– На месте разберемся, чего или ничего! Пройдемте, граждане!
В камере – тесной пещере – царил приятный прохладный полумрак. А если бы не круглая дырка в потолке, то пришлось бы сидеть в тьме тьмущей. Диплодок, которого по дороге до участка обдуло свежим ветерком и подмочило неслабым тропическим ливнем, уже окончательно очухался, а, выпив воды из большой глиняной лоханки в углу, даже начал что-то соображать.
«Итак, я два дня шлялся по этим чертовым джунглям в поисках хоть какой-то травы, которая помогла бы мне избавиться от ненавистного розово-мелового обличья и стать кем-нибудь другим. Спрашивал местных, но ни одна доисторическая собака мне так ничего толком и не сказала. Ага! Значит, разговаривать с тварями земными и водными я умел с самого момента перевоплощения… Поехали дальше.
Помнится, плезиозавры, топор гуманоида им в жабры, посоветовали попробовать «вон тот колючий кактус». От него, дескать, приход крутой. Да… приход был реально крут – еще несколько дней просто выпали из памяти. Потом… потом появилась птичка Тари, – ящер тяжело вздохнул, с сожалением вспомнив о так некстати прерванных нежностях. – Вот только что мне теперь делать? Травы бы, травы! Полцарства за траву!»
Динозавр огляделся: единственной травой в поле зрения оказались листья пальмы, что склонилась над крышей и проглядывала сквозь «окно» в потолке. Категорически не веря в успех начинания, ящер вытянул длинную шею, пролез головой в дыру и цапнул разлапистый лист. Тяжело вздохнув, травоядный начал меланхолично жевать еду.
– Ты что делаешь, наркоман чертов?! – в дверях хижины возник служитель порядка.
Но диплодок уже почувствовал, что клеточки его тела начинают физически ощутимое перемещение, словно амёбы в воде (при воспоминании об амёбе его передернуло). Как увеличивается голова, а шея начинает клониться под ее тяжестью, аки кипарис под ветром. Как удлиняются и слабеют лапы – ящер срочно плюхнулся на пятую точку, чтобы ненароком не сломать новые конечности, чуть не придавив при этом дальнего доисторического родственника. Как тело становится более компактным и пропорциональным. Голова выскочила из отверстия обратно в пещеру.
«Человек, неужели я снова стану человеком?!» – промелькнуло в мозгу.
На этой оптимистической ноте ящер отключился и уже не увидел насмерть перепуганного карнотавра, галопом несущегося куда подальше. Хищник настойчиво ревел коллегам. Те, наконец, послушались, и стадо в полном составе рвануло прочь от проклятого, а может, заколдованного враждебными духами места.
Башка по-прежнему раскалывалась. Открывать глаза не хотелось, но буквально ввинчивающийся в мозг скрежет, в сочетании с омерзительным скрипом не оставляли никаких шансов поспать еще хоть наносекунду.
«Наносекунду?»
Он открыл глаза, поднялся с пластикового кресла-кровати и, пошатываясь, подошел к металлическому зеркалу странной формы. Из зеркала на него смотрело существо ярко-зеленого, кислотного цвета, с шестью пальцами на верхних и нижних конечностях. Смотрело всеми тремя глазами: огромными, черными, без зрачков и ресниц.
– Вхождение в атмосферу на подобной скорости может привести к автоматическому отключению двигателя и возгоранию наружной обшивки, – сообщил механический голос.
