На возведенную накануне трибуну поднялись Урм, Реут и другие руководители космола. Заполненная космольцами площадь сдержанно шумела.
Но вот к трибуне подкатил энергомобиль. Я не поверил глазам: с трибуны опрометью сбежал Реут, распахнул дверцу и склонился в угодливом поклоне.
Из энергомобиля пыхтя вылез полный, одутловатый пожилой человек и, похлопав Реута по плечу, поднялся на трибуну. Реут шел сзади на полусогнутых ногах, поддерживая старика под локоток.
По толпе прокатилось:
— Тис… Тис… Тис…
Я был ошеломлен. Пытался и не мог найти сходство между шумно дышавшей тушей и героем моего детства — молодцеватым, подтянутым Тисом, чьи портреты, наравне с портретами Лоора, смотрели на меня со стен отсеков и шлюзов.
Невольно вспомнились возмутительные слова Асды: "Приспешник, который мечтает стать "отцом и учителем".
Странное дело: сейчас эти слова вовсе не казались мне возмутительными. Слушая цветистую речь Тиса (точнее, фонограмму, потому что голос был не в ладу с движениями губ), я подумал:
"Неужели она права?"
А толпа затаила дыхание: не каждый день удается увидеть и услышать великого человека, спасшего Космополис от изменников, которые продались «призракам»!
Стоявшие на трибуне также не спускали глаз с оратора. Лишь Урм — не померещилось ли? — водил глазами по рядам, как будто выискивал кого-то. Вот наши взгляды встретились, и он подмигнул мне. А может, просто моргнул?
И все же странный человек этот Урм! Такой же функционер, как Реут, даже рангом повыше — младший советник самого Лоора, — а ведет себя просто, не важничает…
Но что я знаю о нем? Открытый, обаятельный. Так почему же, если он такой хороший, не откроет глаза Лоору на злоупотребления администраторов? Ведь вождь может просто не знать об этом. Наверняка не знает!
Да… все не так просто. Урм умнее Реута, это очевидно. В остальном же между ними вряд ли есть разница!
Так я думал об Урме до вчерашнего дня. И как раз вспоминал о нем, когда почувствовал на плече его сильную руку. Разумеется, наша встреча была случайной, только не слишком ли часто стала повторяться случайность?
— Торопишься к Асде? — улыбнулся Урм.
Надо же, запомнил!
— Да нет… Просто прогуливаюсь, — уклончиво сказал я.
— Хочешь, пойдем ко мне?
Вот это неожиданность! У нас ведь не принято приглашать друг друга в гости. Да и как бы я мог позвать к себе Урма, если сам с трудом втискиваюсь в свою узкую, словно пенал, жилую секцию, а уж вдвоем с Асдой…
Я представил себе Урма на месте Асды и невольно рассмеялся: уж больно нелепая картина возникла в воображении!
— Что тебя рассмешило? — спросил Урм удивленно.
— Да так… Вспомнил кое-что.
— Ну, решайся!
— Пошли, — кивнул я.
Мы поднялись на верхний ярус, пересекли аппарель и по нескольким переходам дошли до Базы.
У входа в центральный тамбур стоял сотрудник охраны верности в яркокрасном парадном комбинезоне с боевым излучателем на поясе — «верняк», как говорили мы для краткости, вкладывая в это слово и скрытую насмешку, и боязливое уважение.
Служба верности, сокращенно «СВ»… Эти две буквы вызывали у нас дрожь. Могущественная СВ властвовала над нашими жизнями, и это было так же привычно, казалось таким же естественным, как вращение Космополиса вокруг Гемы, а Гемы вокруг Яра.
Иногда я задавал себе вопрос, из тех, что остаются без ответа: кто правит нами, лига или СВ? Однажды даже спросил об этом Асду. У нее ведь не бывает безответных вопросов…
— Да это одно и то же! — брезгливо сказала она.
"Абсурд!" — подумал я, но, вопреки обыкновению, спорить не стал: тема была из самых скользких…
Младший советник вождя протянул «верняку» шестигранный жетон. Урм отличался спортивной фигурой и завидным ростом, но рядом с массивным сотрудником СВ выглядел мальчишкой.
Казалось, алый комбинезон вот-вот треснет на могучем торсе «вер-няка», вперившего в меня пронизывающий и вместе с тем бесстрастный взгляд. Взгляд робота.
— Этот со мной, — небрежно проговорил Урм.
"Верняк" топнул два раза, отдавая честь, и вложил жетон в прорезь автомата-опознавателя. Дверь в тамбур открылась. Мы вошли в лабиринт старой Базы.
Поблуждав по нему, оказались в ярко освещенном туннеле, по сторонам которого виднелась редкая цепочка пронумерованных дверей.
Подойдя к одной из них, Урм прикоснулся жетоном к глазку запорного устройства и пропустил меня вперед.
— Вот это да! — не удержался я от восклицания.
Просторное помещение, куда мы вошли, даже отдаленно не напоминало мою жилую секцию. Вдоль стен до потолка стояли стеллажи. На одних виднелись ряды книг, на других — выдвижные ящики с мнемокристаллами, на третьих — предметы, назначение которых явилось для меня загадкой: я столкнулся с ними впервые.
Урм явно испытывал неловкость, наблюдая мое замешательство.
— Все это необходимо мне для работы, — как бы оправдываясь, сказал он.
— В космоле?
— При чем здесь космол?
— Как при чем? Ты же функционер космола!
— Функционер… Терпеть не могу это слово! — поморщилсяУрм, напомнив мне Асду.
— Но ведь так оно и есть.
— По профессии я историк.
— А разве существует такая профессия? — изумился я. — Да кто же сейчас занимается историей? Вот функционер… Реут говорит, это главная из профессий.
Урм покачал головой.
— Он так считает. Что же касается меня, то я занимаюсь исторической наукой как профессионал. Не веришь? Вот мои труды, смотри…
— О чем они?
— Разумеется, о Геме. Иной истории нет.
Я был потрясен.
— А разве можно… об этом…
— Смотря кому.
Урм говорил буднично, ничуть не рисуясь, но меня вдруг охватила злость.
— Ну конечно, забыл, кто ты!
— Я такой же, как все.
— О чем речь! Мы все равны, только почему-то одним можно заниматься Гемой, а другим даже думать о ней запрещается. Одни живут вот в таких комфортабельных отсеках, а другие ютятся в крошечных секциях. Наверное, у тебя и душ есть, и туалет?
— И даже кондиционер.
— Странное равенство, ты не находишь?
— Когда-нибудь я отвечу на твой вопрос, — помедлив, сказал Урм.
— Когда-нибудь? А почему не сейчас?
— Еще не время.
"И чего к нему привязался? — подумал я, остывая. — Завидно стало? Нет, не завидно… Просто… Просто…"
На этом слове я застрял, не в силах примирить два противоречивых чувства, владевших мною: поколебленную, но еще не иссякшую веру в справедливость нашего общественного устройства и возмущение при виде столь разительного контраста двух миров, в одном из которых влачили существование обыкновенные космополитяне, а в другом наслаждались жизнью такие, как Урм и Реут.
