– Не соглашусь. Бояться там почти нечего, все страхи сидят здесь. – И Денис постучал себя по голове. – А кузине можете передать, что я не желаю больше ее видеть.
– Вы и ее имя знаете?
– Да. Ее зовут Разочарование.
О моих впечатлениях на кукурузном поле в свете отдельных фрагментов из Гераклита
Многим я занимался на своем веку и многое повидал. Но самое странное из событий моей жизни произошло совсем недавно.
Я расскажу о великой загадке, из тех, которые по сей день волнуют человечество.
Вы же знаете: по всему миру на полях возникают странные фигуры, знаки, образованные примятыми стеблями. Рисунки эти иногда чрезвычайно сложны. Их сравнивают с фрактальными множествами Жюлиа либо с еще более причудливыми математическими конструкциями.
Люди всегда задавались вопросом: как же зарождаются причудливые узоры на полях? Может, это дело рук неких мистификаторов, пожелавших озадачить своих ближних? А может, инопланетный разум старается раскрыть нам нечто важное?
Таинственные узоры впервые образовались в Англии, но затем распространились по всему миру. Предположениям об их природе несть числа. Исследователи устанавливали на полях видеокамеры, звукозаписывающее оборудование. Записи не позволяют сделать окончательных выводов.
Я решил составить свое мнение о загадке. Не рассчитываю, что мне поверят больше, чем другим исследователям. Но, по крайней мере, я удовлетворю собственное любопытство – а находки представлю в виде фантастического рассказа. Пусть читатель сам почерпнет из него все, что пожелает.
Я отправился в местечко Отис, в штате Айова, чтобы увидеть своими глазами происходящее на полях. Избранное мною поле принадлежало мистеру Салтону Эмису и никогда еще не страдало от «кругов на полях». Очевидно, их появления следовало ожидать в ближайшем будущем.
Фермер Эмис устроил меня за цену обычного провинциального пансиона, выделил удобную комнату на третьем этаже: с кроватью, укрытой клетчатым покрывалом, с креслом-качалкой в углу, с небольшим шкафом и стулом. Хотя ферма находилась неподалеку от Де-Мойна, видом и атмосферой она напоминала английское Гластонбери – древнее место, окутанное легендами и мистическим ореолом.
Поутру меня накормили отличной яичницей с беконом. Днем я бродил по окрестностям и выбирал место наблюдения. Вечером вернулся за всем необходимым для ночного бдения.
Близ полночи я покинул дом и зашагал по дороге к посевам.
Ночь выдалась темная, туманная – и пугающая, зловещая. Тонкий молодой месяц висел над головой предвестием торжества ислама. В хлеву сопели, переминались сонно коровы. Примчалась колли мистера Эмиса, обнюхала меня и вернулась в будку. Мы уже встречались. Наверное, я показался собаке достойным человеком.
Я прошел по дорожке и оказался у края поля.
Встал там, замер, прислушиваясь. Ничего. Лишь шелестит легонько ветер. Затем послышалось: сквозь заросли кто-то идет. Зашуршала раздвигаемая кукуруза.
Я понял: вскоре увижу то, ради чего приехал.
Я очень тихо прошел по борозде в центр поля. Застыл, видя вокруг лишь ряды высокой кукурузы. И вдруг заметил идущего сквозь них.
Забыв о собственной безопасности, я кинулся следом. Моментально догнал и выдохнул в спину:
– Что вы делаете?
Незнакомец обернулся. Он был очень высоким и тощим, в одежде из чего-то обтягивающего и поблескивающего, вроде нейлона. На лице два глаза, нос и рот – но оно явно нечеловеческое.
– Сгибаю стебли, – ответил он.
Я увидел, как он медленно идет по борозде, взмахивая рукой с причудливо сложенными пальцами.
Кукуруза гнулась. Простой взмах руки проминал широкие полосы в поле. Но стеблей незнакомец не касался.
Первый вопрос был простым, второй требовал раздумья. Наконец я сформулировал:
– Зачем вы гнете стебли?
– У меня приказ.
Он шагал размеренно и работал методично. Мне показалось, что его дело уже почти сделано. Закончив, он внезапно исчезнет, оставив меня озадаченным еще больше, чем до ночной прогулки по кукурузному полю.
– Эй, послушайте! – воззвал я. – Мне бы хотелось узнать, в чем тут смысл. Для чего вы, кем бы вы ни были, занимаетесь этим? И почему в секрете?
Он выпрямился, посмотрел на меня:
– А почему бы вам не спросить, с какой стати я должен отвечать на ваши вопросы? Почему бы не спросить, отчего я позволил вам увидеть меня? Отчего бы не поинтересоваться тем, что я могу открыть вам, и не настаивать на удовлетворении бессмысленного любопытства?
– Так откройте же, что можете! Я очень хочу знать.
– Иногда мы решаем, что настало время поговорить с кем-нибудь из населения планеты, где ведется наша работа. Мы рассказываем о простом и очевидном, будучи уверенными, что соплеменники не поймут говорившего с нами и не поверят ему. Но все же сказанное не пропадет даром – пусть даже нас услышит лишь единственный. В нем зародится знание. Конечно, он может усомниться в наших словах, но это не важно. Наши слова не определяются простыми категориями правды либо лжи, они всего лишь слои смысла, тонкие, проникающие друг в друга. Более того, предназначение любого деяния – и рассказа в том числе – никогда не бывает очевидным, простым и недвусмысленным. В мире нет простого и очевидного. В далеком прошлом мне довелось беседовать с вашим собратом, человеком. Его звали Гераклит. Он сказал: «Нельзя войти в одну и ту же реку дважды, равно как и дважды коснуться смертной природы в прежнем состоянии: она рассеивает и собирает, одновременно образуется и убывает, приближается и удаляется». Потому не принимайте намерения за истины.
– Но зачем вы гнете стебли?
– Быть может, единственная тому причина – дать вам повод записать эту историю и поведать другим. А быть может, причина моего разговора с вами вовсе не касается вас. Ваша задача – написать рассказ, получить за него плату и употребить ее себе на пропитание.
– Но мне же никто не поверит! Как можно поверить в то, что я встречался с инопланетянином, говорившим с Гераклитом!
– Поверят либо нет, вас это беспокоить не должно. Ни вы, ни прочие люди не нуждаетесь в правде.
– А в чем же мы нуждаемся?
– В уяснении того, в чем именно вы нуждаетесь. Но даже это уяснение – не цель. Цель – продолжать поиск. Но суть даже не в поиске, а именно в продолжении. Нужно продолжать поиск. Постоянно.
– До самой смерти?
– А кто сказал, что поиск кончается со смертью?
Он двинулся дальше. Я – следом.
– Великое делание может привести к любому результату. Оно не связано законами разума. Оно не подчиняется человеческим идеям о том, каким должен быть порядок мироздания. Я предстал перед вами таким, каким вы меня увидели. Но кто сказал, что это моя настоящая форма? И кто сказал, что нынешнее делание – моя настоящая работа?
