— А, ладно, есть хотите?
Я кивнул.
— Мама? — Девушка повысила голос. — Мама, чего-нибудь осталось?
Открылась неприметная дверь, запахло едой.
— Чего тебе.
В отличие от дочери мать вопросительной интонацией пренебрегала. Я ее вполне понимал. Одной такой на семью вполне достаточно.
— Постоялец, согласен на мансарду, заплатил за неделю, накормим?
— Накормим.
Я уселся за тот стол, который уже был приведен в порядок. Мать-героиня так и не показалась, еду принесла девушка. Маленькие кусочки жареной рыбы, кусок хлеба, густой черный соус, чайничек и чашка, палочки. Явно не одноразовые, но хоть чисто вымытые. Да, в чем-то китайская культура одержала полную победу.
— Вкусно? — спросила девушка, глядя, как я макаю рыбу в соус. Хорошо, что в Москве расплодились японские и китайские рестораны, неумение пользоваться палочками могло бы ее и удивить.
— Угу, — ответил я. Было не то чтобы очень вкусно, я никогда не ел рыбу на завтрак. Но рыба явно была свежей, и это многое искупало.
— Вы приезжий?
— А зачем бы мне останавливаться в гостинице, если я не приезжий?
— Ну, вдруг вас жена из дома выгнала? — задумчиво произнесла девица, явно думая о чем-то своем.
Я не успел ответить на столь интересное предположение. Входная дверь чуть-чуть приоткрылась. Просунулась тощая рука, привычным движением придержала колокольчики. Вслед за рукой в гостиницу ввинтился тощий немолодой, невысокий, рыжий с глубокими залысинами мужичок. Слово «плюгавенький» передавало его образ как нельзя лучше.
— Папочка? — охнула девушка. — Ты? Мама тебя убить обещала, знаешь?
— Знаю, знаю… — просачиваясь внутрь, прошептал мужичок. — Я работал.
— Работал? — недоверчиво спросила девушка.
— Да, работал! — твердо ответил рыжий конь с анатомическими дефектами. — Вот!
Он достал из кармана и неосторожно встряхнул в ладони несколько монет. Звяканья как такового не было, все-таки алюминий.
Но и этого хватило.
Дверь на кухню приоткрылась, и послышался твердый голос:
— Иди сюда, кобель драный.
Мужчина печально посмотрел на меня и пожал плечами. Прошептал с неожиданной ласковостью:
— Женщины, ну что с них взять?
Потом чмокнул дочку в щеку — для этого ему пришлось привстать на цыпочки — и храбро пошел на кухню.
Мы с девушкой напряженно вслушивались.
Раздались тихие голоса.
Потом звук поцелуя.
Потом что-то загремело — будто выпавшая из безвольно опущенных рук сковородка.
Девушка принялась протирать уже чистый стол, бормоча:
— Вот все обещает, обещает, а ведь прибьет однажды, да?
С кухни донесся сладострастный стон. Загремела посуда. Дверь с грохотом захлопнулась.
Девушка стала пунцовой, что вместе с рыжими волосами производило неизгладимое впечатление.
— Нет, не убьет, — сказал я. — Сколько вас у мамки, ты говоришь? Одиннадцать?
У нее даже кивок получился вопросительным.
— Ну-ну, — ехидно сказал я. — Спасибо, все было очень вкусно. Проводишь меня?
Уж не знаю, что она подумала, но ответила резко:
— Сами идите, не заблудитесь.
И, словно сообразив, что говорит как-то неправильно, добавила:
— На самый верх, там одна дверь, понятно?
Мансарда и впрямь была не лучшим из мест проживания. Круто сходящаяся крыша, только в центре комнаты и можно было стоять в полный рост. Из мебели — только кровать, к счастью, довольно большая, и выполняющий роль тумбочки круглый столик возле нее. Столик, кстати, был неожиданно красив: инкрустированная перламутром поверхность, хоть и изрядно исцарапанная, радовала взгляд. Люк в полу вел на лестницу.
Да, вряд ли этот номер стоил столько же, сколько и все остальные.
Впрочем, постельное белье было чистым, матрас ровным, подушка мягкой. А еще прямо над кроватью было окно, прорезанное во фронтоне здания. Мне открывался замечательный вид вдоль улицы на горы, наползающие тучи и скрученный веер небоскреба.
Я подумал и решил не устраивать скандалов. Не умею я это делать, если честно-то.
Так, пристанище на первое время у меня есть. Местное общество при всем его своеобразии шокирующего впечатления не производит, тоталитарным не выглядит. Осталось понять самое простое — что же мне делать дальше? Это на палубе яхты я храбрился, обещая отсутствующим функционалам веселье… ага, море крови и мешок костей в придачу. А если серьезно? Я даже автомат утопил, не до автомата мне тогда было. Рожок с патронами остался в ранце, но что с него толку. Какое-нибудь оружие здесь раздобыть наверняка можно, но вряд ли оно будет огнестрельным. Да и денег у меня, можно сказать, нет.
Способности функционала?
Увы, полагаться на них было бы наивно. Даже если я прав, и способности проявляются у меня в «момент выбора». Даже если допустить, что я стану сильнее своих врагов — полноценных функционалов, часть из которых — полицейские и солдаты. Даже если у них не будет средств блокировать открывшиеся у меня способности.
Кто поручится, что «момент выбора» придется как раз на схватку с врагом? Возможно, я стану на некоторое время всесильным «по пути», когда мне проку от этой силы будет как от зонтика под водой.
Нет, нужно что-то еще.
К примеру — союзники. Практически во всех мирах существует какая-то оппозиция функционалам. Даже на моей Земле она была, пусть и в слабой форме. А уж здесь, где на вершине над городом торчит немыслимый небоскреб, где появляются арканские солдаты, где встречаются удивительные технические артефакты, тоже должно быть какое-то сопротивление. Надо только найти этих подпольщиков, предложить им действовать сообща…
В люк тихонько постучали.
— Войдите! — ответил я, хотя логичнее было бы сказать «поднимайтесь».
Люк с грохотом откинулся, показалась рыжая голова. Парнишка лет пятнадцати. Еще один из отпрысков любвеобильного мужичка?
— Я вам свечку принес, — сообщил мальчик. — Вот.
Он протянул мне керамический подсвечник с не очень-то щедрым огарком и полупустой коробок спичек. Цивилизация, однако!
— Скажи, дружок, — непринужденно спросил я. — А что это за здание?
— Где? — Парнишка с готовностью поднялся в мансарду и приник к окну.
— Ну вон, на горе…
— На горе? А! Это особняк какого-то богача. Я помнил, как его зовут, но забыл. Он еще на библиотеку городскую много денег жертвовал.
— Особняк? — тупо спросил я. И тут понял, что именно парнишка имеет в виду. На склоне гор, там, где еще не начался окружающий небоскреб лес, стояло довольно-таки большое каменное здание. Вокруг, похоже, были какие-то сады. Может, апельсиновые, может, оливковые, может, яблочные, с такого расстояния не разберешь. — А выше?
