И в-третьих – никак не удавалось локализоваться, привязаться к местности. При всех недоумениях было совершенно ясно, что проснулся он не дома, ничего похожего, ни единого предмета обстановки из тех, что привычно окружали его там, не оказалось в поле зрения, сколько ни верти головой. На походный антураж это тоже никак не походило, да и какой поход мог быть сейчас, когда всего полгода назад война была им победоносно завершена, после чего он и стал наконец фельдмаршалом и получил, кроме звания, ещё и Золотое копьё, полагающееся при провозглашении человека Победоносным Героем. Сейчас вовсю шло очередное предвоенное время. Обстановка более всего наводила на мысли о госпитале – но не о госпитале Генштаба, где приходилось бывать ежегодно для очередной диспансеризации: тут было много совершенно непонятного и явно не хватало вещей привычных. В общем, всё было – не разбери поймёшь.
Ясно одно: раз проснулся – надо вставать, входить в обстановку, принимать решение и командовать.
А значит – пошло оно всё на. Подъём, герой!
Он и в самом деле сел, опустил ноги; пол оказался приятно тёплым. Хорошо. Чем это тут пахнет? Неопределённо, но вовсе не плохо. Ладно. Посмотрим сводку: что за ночь приключилось в мире?
Он привычно протянул руку к тумбочке, где сводка обязана была находиться. Её не оказалось. Вот это был уже полный пожар в бардаке.
Скар набрал побольше приятного воздуха в лёгкие. И рявкнул так, чтобы и до глухого дошло:
– Холуй! Ко мне! Бегом, на цырлах!
Услышать призыв надлежало старшему адъютанту, которому положено было бдеть за дверью в ожидании, когда герой пробудится. И дверь действительно распахнулась, в ней показался мундир. Ага!
– Ты, мудак недоношенный! Сводка где? Жить надоело? Под расстрел мечтаешь попасть?
– С добрым утром, фельдмаршал, – послышалось в ответ.
Вот именно так. Не «здравия желаю» и не «Победоносный Герой». А дальше – ещё хуже:
– Будьте любезны одеться, ваш мундир тут, в шкафу. Вас ждёт завтрак, через час – совещание. Там вас введут в обстановку. Постарайтесь придерживаться общепринятой лексики. Не теряйте времени. Денщиков у нас не положено.
Странно. Тут бы самое время взорваться, осадить наглеца. Но что-то словно щёлкнуло в глазах, всё обрисовалось чётко. Мундир немного странный, но, несомненно, военный. И знаки различия совсем такие, какими им положено быть. Знаки первого генерала. Гм… да.
– Э-э… м-м… А собственно…
Но генерал уже показал свой тыл.
Ну что же. Где, он сказал, мундир и прочее? Ага. Тоже не совсем. Но погоны правильные. И все ордена. Смотри-ка, даже звезда святого Артона! Та самая, что получена была ещё в молодости и украдена в тот же день, когда отмечали награды. Звезда восстановлению, понятно, не подлежала. А тут вдруг нашлась! Ну-ну!
Не совсем понятно. Ладно. Потерпим до совещания. Героям не просто, им тоже иногда приходится терпеть. Даже больше, чем трусам.
– Странно, фельдмаршал, – молвил Президент-импера shy;тор, – но вы ничуть не выглядите удивлённым. Неужели вы ожидали чего-то подобного?
Скар, похоже, хотел усмехнуться (так дёрнулись его губы, и это не осталось незамеченным). Но ответил сдержанно:
– Господин президент, я солдат, а солдаты не удивляются ничему и никогда. Потому что жизнь – то есть служба – с первых дней приучает их – нас – к тому, что обстановка вокруг может измениться в любое мгновение самым непредсказуемым образом, и от нас требуется не удивляться этому, а как можно быстрее находить пути обращения изменений в свою пользу. Только при таком образе действий можно побеждать противника, начиная с поединка и кончая кампанией. Нет, я не удивлён. И сейчас даже не думаю об этом. Вы прибегли к моей помощи, к моему опыту и умению. Предложили, должен признать, весьма достойные условия. Поэтому единственное, о чём я сейчас намерен и способен думать, – это поиск пути, который неизбежно поможет нам одержать полную победу. В том, разумеется, случае, господин президент, господа, если всё руководство и командование военными действиями будет отдано мне и будет совершаться в соответствии с моим планом.
– Да, мы ведь уже приняли ваше условие. И всё же не примите за обиду, если я спрошу: не смущает ли вас то, что сами войны за время вашего… скажем, вынужденного отсутствия очень сильно изменились, начиная уже с оружия, каким пользуются в наше время, а ведь оно определяет и способы решения тактических задач, да и вообще…
– Я вас понял, ваше высокопревосходительство. Благодаря вашей любезности я успел в общем и целом ознакомиться и с арсеналом, и с принципами организации армии, как и с нынешними тактическими идеями, и так далее. Все это кажется мне неплохо разработанным и, в общем, разумным. Но, господин президент, признаюсь: во всём этом есть одно обстоятельство, которое меня некоторым образом смущает.
– В чём же оно заключается?
– Только в одном. И большая часть оружия, с которым меня знакомили, и тактические и даже стратегические идеи, что использовались в трёх последних войнах – глубже я не заглядывал за отсутствием времени, – короче говоря, ничего из этого набора не привело к тому единственному результату, ради которого и стоит вести войны: к одержанию полной и безоговорочной победы. К капитуляции противника, если угодно. К лишению его возможности когда-либо в будущем не то что начинать войну против нас, но даже думать об этом!
Господа, выяснив это обстоятельство, к какому заключению должен был я прийти, как думаете? Конечно, к одному-единствен shy;ному, и сейчас я намерен, с вашего позволения, изложить мои выводы и пожелания – хотя, наверное, правильнее будет сказать «требования» – более детально, чем я сделал это вначале.
Выслушивая эту тираду, президент, не поворачивая головы и даже почти не шевеля губами, тихо проговорил сидевшему рядом военному министру:
– Похоже, воспроизведение удалось на совесть: именно таким он и был в той жизни, судя по сохранившейся информации.
На что министр точно таким же образом ответил:
– Да. И потому боюсь, что с ним будет нелегко.
– Потерпим. Пусть только победит. А там…
Президент не закончил: фельдмаршал направил взгляд на него и теперь обращался уже к нему лично: Президент-император как-никак помимо прочего был ещё и верховным главнокомандующим Эврила. Во всяком случае – считался.
– Итак, мои требования. Их немного. Первое: с нынешнего дня и вплоть до одержания полной победы я назначаюсь верховным главнокомандующим и военным министром. Не удивляйтесь, господа: именно так делалось всегда, когда мы начинали новую войну, в том числе и ту, в которой одержать победу удалось именно под моим командованием. Вы можете спросить: зачем нужны эти в значительной мере формальные действия? Отвечаю: поскольку по ходу действий именно мне придётся принимать, иногда за секунды, важнейшие решения. У меня просто не будет возможности согласовывать их с кем-либо! Мой метод подразумевает полное единоначалие – моё. А поскольку для реализации моих планов понадобится значительная перестройка той армии, что существует здесь сегодня, а это – функция военного министра, то и эти права должны быть переданы мне. Вот главное, о частностях мы сможем договориться и потом, когда необходимые процессы будут уже запущены.
