Лоис Буджолд - Мирные действия

– Пьер… верил во много странных вещей, – нервно заметил Айвен.

– Я тоже не считаю, что это был несчастный случай. – сухо сказал Сабо. – Флаером управлял один из моих лучших людей. Он тоже погиб.

– О. Гм. Но вы же не подозреваете, что смерть самого Пьера…?

– Я полагаю, что наследственная склонность к сердечным заболеваниям не свела бы Пьера в могилу, – пожал плечами Сабо, – если бы он не был в столь сильной депрессии и мог позаботиться о себе.

– Я старалась, Сабо, – мрачно произнес Доно / Донна . – Но после того эпизода с медицинской картой он стал таким параноиком по отношению к своим докторам.

– Да, знаю, – Сабо чуть не погладил ее по руке, но поймав себя на этом, лишь мягко толкнул кулаком в плечо, выражая этим поддержку. Кривая улыбка Доно свидетельствовала о том, что он высоко оценил подобную тактичность.

– В любом случае, – продолжал Сабо, – было очевидно, что ни один из верных Пьеру оруженосцев – а мы были верны все, помоги ему господь, бедняге – не удержится на службе у Ришара и пяти минут. Первое, что он собирался сделать – и мы все это слышали из его собственных уст – это полностью очистить дом ото всех преданных Пьеру людей и всюду назначить своих ставленников. И возглавляла «черный список», разумеется, сестра Пьера.

– Будь у Ришара хоть капелька чувства самосохранения… – яростно пробормотал Доно.

– Он бы мог пойти на такое? – с сомнением переспросил Айвен. – Выгнать тебя из твоего собственного дома? Разве по завещанию Пьера у тебя нет никаких прав?

– Из дома, из Округа, отовсюду. – Доно мрачно улыбнулся. – Пьер не оставил завещания, Айвен. Он не хотел называть своим наследником Ришара, и к его братьям и сыновьям тоже не испытывал никаких нежных чувств. Думаю, он до последнего момента все еще надеялся вычеркнуть Ришара из завещания, оставив все своему родному сыну. Дьявольщина, да при современном состоянии медицины Пьер мог бы прожить еще лет сорок. Как Леди Донна я получила бы крохи по сравнению с тем, что когда-то мне давали в приданое. В семейном состоянии царит совершенно невероятная неразбериха.

– Это меня не удивляет, – сказал Айвен. – Но ты и правда думаешь, что тебе это удастся? Я имею в виду, Ришар – все же наиболее вероятный наследник. А ты, кем бы ты сейчас ни стала, на момент смерти Пьера не была его младшим братом.

– Это – наиболее важный правовой момент в моем плане. Наследник графа вступает в права наследства непосредственно в момент смерти своего предшественника лишь в том случае, если до этого он уже был приведен к присяге перед Советом. В противном же случае наследование вступает в силу лишь в момент его утверждения другими графами. Это произойдет где-то в ближайшие две недели, и в этот момент я буду – доказуемо – братом Пьера.

Айвен закусил губу, пытаясь продраться через эту мысль. Судя по тому, как гладко сидел черный китель, прекрасные большие груди, которые он как-то… нет, хватит думать об этом, теперь их не воротишь. – И ты действительно пошла на операцию, чтобы… что ты сделала с… ну, ты же не стала одним из этих гермафродитов? То есть где… все?

– Если ты говоришь о моих прежних женских органах, я отделалась от них там, на Бете, точно так же, как от своего лишнего багажа. Хирург был настолько искусен, что шрамов ты можешь даже не заметить. Бог свидетель, эти части тела свое отработали – и не скажу, что мне их не хватает.

Кто бы знал, как их не хватало Айвену. Отчаянно. – Я думал, ты могла их заморозить. На случай, если проиграешь иск или изменишь свои намерения. – Айвен попытался заставить свой голос звучать жизнерадостно. – Я знаю, среди бетанцев бывают такие, которые меняют свой пол то так, то эдак три-четыре раза за всю жизнь.

– Да, я с такими встречалась в клинике. Кстати говоря, они очень дружелюбны и всегда готовы помочь.

Сабо едва заметно закатил глаза. Он теперь выступал в роли личного камердинера лорда Доно? Это было общепринятой обязанностью старшего графского оруженосца. Сабо, должно быть, засвидетельствовал все превращение в деталях. Два свидетеля. Понимаю, она взяла с собой двух свидетелей.

– Нет, – продолжил Доно, – если я когда-нибудь снова захочу стать женщиной – чего я делать не собираюсь, сорока лет мне хватило – то воспользуюсь новыми клонированными органами, как сделал сейчас. Может быть, я снова стану девственницей. Что за ужасная мысль.

Айвен никак не решался и наконец спросил, – Но разве тебе не пришлось добавить от кого-то Y-хромосому? Как ты это сделала? Ее создали бетанцы? – Он кинул непроизвольный взгляд ниже пояса Доно и тут же отвел глаза. – Может ли Ришар доказать, что… что часть наследника – бетанская?

– Я подумала о этом. И взяла хромосомы от Пьера.

– Неужели твои , э-э….новые мужские органы клонированы от него? – От столь гротескной идеи у Айвена перехватио дух. От всего происходящего он был готов повредиться в рассудке. Такая штука была чем-то вроде техно-инцеста.

– Нет, нет! Допускаю, я заимствовала у моего брата крошечный образец ткани… в этот момент он был ему больше не нужен… и бетанские доктора взяли оттуда часть хромосомы для моих новых органов. Думаю, в моих яичках чуть меньше двух процентов Пьера, зависит от того, как считать. Если я когда-либо решу дать моему мужскому достоинству прозвище, как порой делают мужчины, то я должен буду назвать его в честь Пьера. Хотя я не склонен этого делать. По-моему, он целиком мой.

– Но хромосомы твоего тела – женские ?

– Ну, да, – Доно беспокойно нахмурился и поскреб бороду. – Я ожидаю, что Ришар попытается придать этому факту большое значение – если додумается. Я рассматривал вариант ретро-генетического лечения, чтобы полностью преобразовать свое тело. Но у меня не было времени, к тому же могли случиться непредвиденные осложнения, ведь для такого большого генного смешения обычно получается не самый лучший результат – частичная клеточная мозаика, смесь-химера, с шансами, как в рулетке. Описанная методика вполне может справиться с некоторыми генетическими болезнями, но не с той юридической проблемой, что мои клетки частично женские. Однако можно доказать, что мои ткани, ответственные за зачатие будущего маленького наследника Форратьеров, мужские – с хромосомами XY – и, кстати, свободны от наследственных болезней и мутаций, которые раньше были в нашем роду. У следующего графа Форратьера не будет больного сердца. Помимо всего прочего. Как показывает история, способность сделать ребенка – всегда самое важное требование к графу.

– Возможно, они просто дадут члену право голоса, – хихикнул Бай. Он указал ниже пояса и звучно произнес – Доно, пусть он подпишет.