Возможно, это и есть объяснение «Книги Бытия».[8]
Что можно сказать о содержании первых двух томов? Для начала следует оговориться, что нашим предкам многие вещи в мире виделись как бы наоборот! Так, например, река Тамбидала текла у них «вниз» — на север. Вдобавок им была известна лишь одна река, и у них не было потребности как-то называть ее; иметь одну безымянную Реку было для них нормально. Теперь мы знаем другие, более крупные реки на нашей планете — все они текут в противоположном направлении, с севера на юг — и мы называем их по-разному.
Во-вторых (и это более важно), наши предки не по своей вине, были ограничены множеством запретов; и, будучи к тому же, большими романтиками, трактуя эти запреты, они весьма часто мыслили посредством метафор и мифических образов.
Таким образом, «черное течение» — это колоритная метафора, мифический образ, использовавшийся для того, чтобы выразить определенные запреты, которые были заложены изначально в двух наших основных обществах (на восточном и западном берегах Тамбидалы), когда этот мир был впервые заселен колонистами — заложены для того, чтобы обеспечить наше выживание в условиях, принципиально отличных от условий нашего таинственного первородного мира.
То же самое можно сказать и о метафоре «Божественный разум» — это мифический образ, олицетворяющий нашего создателя.
То же и с эпидемией забывания, когда Божественный разум и Червь впервые сразились друг с другом (сотрясение умов которое позже отозвалось как «Пауза»), она отражает вызванную грибными спорами эпидемию амнезии, которая явилась причиной хаоса в далеко отстоящих друг от друга эпохах нашей вследствие этого изорванной на клочки и фрагменты истории.
И таких примеров множество.
Любопытно, что эти мифические образы, как правило, лишены героики, что трудно было бы ожидать от столь архаичных текстов. Персонажи смеются над собой, особенно когда последний «каменщик-переписчик» — в процессе очистки истории от ложных бесконечностей — решает сделать маргинальной саму Йалин, а не какого-нибудь тайного владыку мира, скрытого под маской. Вероятно, мы видим перед собой промежуточный миф, точнее, переход мифа как такового в ироническую фантазию в эпоху ранней индустриализации и развития науки.
И наконец, «пространство-Ка» — это мифический образ некоторой гиперреальности или измерения, еще непознанного нами, — через которую, должно быть, и был отправлен первый звездный корабль.
Вполне вероятно, что отнюдь не миф «пространства-Ка», как предполагал автор Йалин, представляет опасность сегодня, а как раз то, что отрицая успехи естественных наук, вновь обращает наши умы к древним суевериям. Как мы должны относиться к пространству-Ка, если наша величайшая мечта — направить космический корабль к соседнему миру?
Помимо всего прочего, воображение нуждается в развитии. Не следует пренебрегать и тем, что доставляет радость. Поэтому пусть эти три книги будут напечатаны на наши собственные средства и радуют читателей.
Госпожа Чарми-Чателина, гильдия речных судов и космических кораблей (при участии ученого Пеза-Кэсто)
Гилдхолл — зал для особо торжественных приемов гильдии, ратуша. — Прим. перев.
Оферта — предложение одного лица другому, сообщающее о желании заключить с ним договор.
Поппадам — индийская лепешка.
Эстуарий — часть устьевого взморья в виде глубоко вдающегося в сушу залива, сформированного при воздействии приливных явлений. Эстуариевый берег — берег, изрезанный воронкообразными заливами.
Елисейские Поля (фр.).
Сатори (буквально — «внутр. просветление», «ощущение небытия» — теория внезапного постижения смысла бытия [му буддизма]. Считается, что возможно, когда время появляется му вечности.
Diminuendo — постепенно ослабляя силу звука {шпал. муз.).
Известно, что в авангардистской нумерологии есть прием, названный «перенормировкой», посредством которого так называемые «ложные бесконечности» — используемые при манипуляциях с эзотерическими теориями вселенной — сокращаются так, чтобы уравнение, разрешилось в единственное выражение, представляя единственный мир, единственный порядок. Уравнение имеет бесконечное множество решений — потом внезапно обретает способность выхватить из множества одно-единственное. Я полагаю, что мои (принять за мнимое число) каменщики, возможно, были предшественниками таких уловок только на словах, а не в алгебре. Как же надо преклоняться перед точным решением, чтобы установить этот каменный штифт среди движущегося моря песка! — Прим. авт. послесловия.
