10 апреля, 23:55
Лена, как и обещала, каждый вечер отзванивалась Кирсу и докладывала обстановку.
— Она готова сдаться.
— Ни в коем случае не доводи до этого! Если потребуется, сажай на транквилизаторы. У тебя аптечка с собой?
— С собой.
— Чего она конкретно хочет?
— Хочет все бросить и сбежать куда глаза глядят.
— Удерживай ее на месте, сколько сил хватит. И даже насильно, если потребуется. Ты представляешь себе, что он с нею сделает?
— Об этом лучше не думать.
— Тогда держи ее на коротком поводке. Ты это хорошо умеешь. Я с тобой свяжусь, как только что-нибудь прояснится. Может быть, завтра-послезавтра. С питерскими друзьями не связывайся. Они не в курсе дела, поэтому могут все испортить.
11 апреля, 14:30
Кирс сказался больным, отменил несколько важных встреч и, сидя в халате за громоздким столом, ждал звонка из Питера. И в конце концов дождался.
— Ну что, дружок, — Темной неизменно обращался к нему, как к четвероногому другу, — нашел третий шар?
— Нашел чумичку.
— Все-таки она? И где же ты ее прячешь?
— А где мои документы?
— Я играю честно. И пришлю их тебе. Обязательно пришлю. Прочитаешь и тут же коньки отбросишь! Представляешь?!
— Ты меня не пугай!
— Ладно, зачем нам ругаться, у нас ведь договоренность имеется, так?
— Так. Но если ты меня обманешь, я тебя из-под земли…
— Ничего ты не сделаешь, старый козел! Я нырну еще лет на двадцать, и ты останешься с носом. Я бы так и сделал. Но мне хочется тебе маленькую радость доставить, чтобы ты узнал наконец…
— Прекрати глупый разговор!
— Вполне с тобой согласен, поэтому жду с нетерпением…
— Хорошо. Записывай три адреса. Сам проверишь.
— Спасибо, дружок. Уже высылаю документы. Помни — ликуем вместе.
11 апреля, 16:10
Сергей редко появлялся в Управлении, поскольку для этого необходимо было гримироваться а-ля Кристофер Ламберт. Потому-то они и встречались с шефом на так называемой конспиративной квартире. Хорошо, что сегодня ему помогала Ализа. У нее это получалось не то чтобы лучше, а просто быстрее. Обычно Гарлин не тащил ребят в Управление, где находился его официальный кабинет, но раз была «бамажка» на 16:15 — следовало подчиниться.
Первым, кого Сергей встретил, войдя внутрь здания, — его физиономию долго сравнивали с фотографией на документе, была хмурая секретарша Татьяна. Лет ей было уже немало, но все звали ее просто по имени. Сергей тоже не знал ее отчества, как и то, у кого она работала. Помнил только, что в Управлении она очень давно и все о ней хорошо отзывались.
Сергей рассчитывал быстро высказать Гарлину свои соображения по поводу «молельного дома», а затем задать несколько вопросов по делу «Об исчезновении автобуса с пионерами». Тут было о чем поговорить, если Гарлин действительно хочет перебросить их на другой фронт работы. Сергею такая перемена пришлась бы по вкусу; ему надоело бегать, стрелять, переодеваться.
Но разговор с шефом не складывался. У Сергея возникло четкое ощущение недосказанности. Гарлин же не предпринял никаких шагов, чтобы наладить творческую атмосферу в беседе, за которую ответственен был он. В итоге, минут через двадцать после монолога Сергея, он в очередной раз кивнул головой и сказал:
— Я возьму тайм-аут. Надо кое-что уточнить. Москва меня запутала окончательно. Надо бы поменять вас местами, но ты за Игоря не сойдешь. Так что займись делами Седьмого отдела, если готов. А Игорь пусть в Клуб рукопашного боя рванет, чует мое сердце, что всплывет наш черноволосый где-то там. Даже если Игоря наш невидимка уже видел, ничего страшного. Игорь в клубе свой человек, так что там ему и место. Пусть Шурскому позвонит. А про вас с Ализой, судя по отчету Семена, невидимка не должен был пронюхать. У меня такое ощущение, по его нескольким выходкам, что он старый кадр и про «хамелеонов» не должен знать в принципе. Хотя сам действует, как «хамелеон». Конечно, этому искусству учили всегда, но, должен похвалить и вас, и себя, столь специализированной группы, как ваша, не было даже десять лет назад.
— А откуда такая уверенность в его способностях?
— Он профи. Либо наш, либо грувский. За последние восемь-десять лет такого человека, как он, не погибало и не пропадало. Значит, он старше. И приемы у него от старой школы. Так учили в начале семидесятых. Например, с начинкой бензовоза. Он кое-чему подучился. Опять же — Вьетнам и Афганистан. Шары, за которыми он охотится. Он мог быть во Вьетнаме в тот момент, когда их откопали. Ничего сложного, если крутишься в этой среде почти сорок лет. И стараешься фиксировать в памяти крепких профи.
— Но их же много было, за сорок-то лет.
— Ошибаешься, Сергей. Крутых — много, а крепких — несколько сотен прошло перед глазами. Но его я вычислить не могу.
— Всех, в любом случае, невозможно запомнить!
— Да, жаль, что раньше компьютеров не было. Спорю на погон — он из догорбачевской эпохи.
— Но разве можно называть профи человека, который убивает и своих, и чужих, расправляется с молодыми девчонками?
— Раньше учили, что цель оправдывает средства. И от этого принципа никуда не денешься. А если у него еще и зуб на кого-то имеется, то для него жизнь нескольких десятков — ничто, тьфу, плюнуть и растереть.
— А что говорит Кирс?
— А Кирс молчит, что меня бесит и настораживает. Он знает, не точно, но хотя бы приблизительно. А может, знает и наверняка. Невидимка наш перешел в атаку. Не на строй, не на организацию, а на кого-то конкретного. Или на нескольких людей. Да-да, Кирс обязан его знать. Но он не скажет. И Игорь тоже нам не все рассказал, только то, что посчитал нужным.
Сергей удивленно-вопросительно посмотрел на Гарлина.
— Но может, и сам о многом не догадывается, — продолжал тот. — Или Кирс его вокруг пальца обвел.
— Может, пусть Иванчук пока в компьютере покопается? Он же в этой технике, как рыба в воде.
Гарлин согласился, но посмотрел на Сергея несколько озадаченно, как будто тот отчитал его за то, что он забыл о Вадиме.
— Спустись в архив. Тебе Скворцова еще одну папку даст посмотреть. Дело о пропаже автобуса тебе понравилось?
— А все так и было?
— Все так и было. Перед самой Олимпиадой пропал автобус с тридцатью пятью школьниками. Под Москвой. Как ты, наверное, понял — дело замяли. Ни родители, ни журналисты шума так и не смогли поднять. Даже «вражьи голоса» ничего не пронюхали. А майор, допрос которого ты читал, был уволен из органов, никуда на работу устроиться не смог и в итоге покончил с собой.
