— Как дела? — спросил Майкл. Тон его был небрежным, но глаза выдавали его тревогу.
Росс с угрюмым видом пожал плечами.
— В порядке. Они взяли курс на Венеру, и первая поправка прошла без сучка, без задоринки. К несчастью, это не поможет нам выбраться из переделки.
— Энди тоже так говорит, — заметил Майкл мрачно. — Уилсон быстро сообразил что к чему. Я слыхал, он пытался отозвать шаттл назад.
— Чересчур поздно. К тому же команда заявила, что они все равно не вернулись бы обратно. Они знали, как обстоят дела, когда собирались в полет. Очевидно, они хотят убедиться, что оставляют мир, пригодный для жизни маленьких зеленых организмов, на случай, если они надумают стать маленькими зелеными человечками. Надо отдать им должное, они — молодцы.
— По крайней мере, от них есть хоть какая-то польза, — проворчал Майкл сквозь сжатые зубы.
— И что это значит?
— Мне тут нечем заняться. Росс. Просто так случилось, что я оказался в неподходящем месте в неподходящий момент.
— Или подходящий. Ты же жив.
— Ну и что из этого? Я совершенно бесполезен. Энди вмешалась тогда, потому что не хотела, чтобы на ее совести висело убийство.
Росс откинулся назад и потер тыльной стороной ладони подбородок.
— В этом есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Она, должно быть, убедила кое-кого, что твои особые таланты имеют большое значение. Иначе тебя здесь сейчас не было бы.
Майкл посмотрел на него исподлобья.
— Если это правда, то я действительно не оправдал ее надежд. Уилсон недвусмысленно намекал, что он собирался захватить станцию. Мне надо было прислушаться к его словам, но я был так... хм... занят Энди. Теперь все страдают из-за моего невнимания.
— Ты когда-нибудь любил кого-нибудь... по-настоящему?
Майкл улыбнулся.
— Один раз.
— А, это понятно... один раз. Итак, что еще?
— Ничего. Как я сказал, мне нечем заняться. Слышно что-нибудь от европейцев? Если они приземлились, я бы мог записать это в исторические файлы.
— Тут тебе опять не повезло, Майкл. Они — на орбите.
— Уилсон упрямится, да?
— Да. Они говорят, что продержатся еще несколько недель, и нам надо придумать способ либо заставить Уилсона разрешить им посадку, либо самим лететь за ними.
— Почему они просто-напросто не прилунятся? Они могли бы сесть где угодно и добраться до станции пешком в скафандрах.
Росс искоса взглянул на него.
— А ты можешь поручиться, что Уилсон будет в хорошем расположении духа? Нет оснований рассчитывать, что он пустит их внутрь только потому, что они сели на поверхность Луны. Нет, им лучше подождать немного там, наверху.
— Наверное. В конце концов, у нас впереди одно и то же.
— Одно и то же?
— Фигурально выражаясь. На Земле каждый из нас имел от сорока до шестидесяти лет впереди. А сейчас что у нас есть? Год? Полтора года в лучшем случае?
Росс только кивнул.
Потирая уголки глаз, Майкл сказал:
— Жаль, что наша техника не такая уж развитая.
Росс смерил его взглядом.
— С развитой техникой мы бы уничтожили нашу планету еще быстрее.
— Возможно, но если бы мы знали, как делать такие сложные штуковины, которые киношники использовали в своих старых фантастических фильмах для оживления космонавтов, мы могли бы переселиться на Венеру через пятьсот лет.
Росс изумленно уставился на него, затем расхохотался.
— Ты знаешь, в этом что-то есть.
— Что?
— Преимущество, которое нам нужно, чтобы совладать с Уилсоном. Мы можем построить морозильные камеры.
— Можно? — Майкл озадаченно нахмурился.
— Конечно, но нам необходима космическая станция для запасных частей.
Майкл мигнул и вдруг усмехнулся.
— О, да. Ладно. А у них есть специалист по таким вещам?
Росс широко улыбнулся.
— Теперь есть. — Они похлопали друг друга по спине. Лицо Росса посуровело. — Прежде чем мы начнем осуществление нашего плана...
Он неожиданно замолчал, так как Майкл приложил палец к губам и поднял глаза к потолку. Росс склонил голову набок и понимающе кивнул. Майкл поднялся и направился к машине, из которой они разливали себе кофе. Росс последовал за ним.
Экран мигнул, и тут же вновь появился Росс. Он сморщился, отхлебнув черной жидкости, передернул плечами и посмотрел прямо на Риту. Она поняла, что теперь работала микрокамера Майкла.
— Немного сахара, несомненно, не было бы лишним, — заметил Росс.
— У нас нет сахара, — тихо сказал Майкл. — И у нас нет времени. Я не знаю, просматривает ли Уилсон или кто-то из его людей каждый сантиметр пленок, отснятых видеокамерами слежения, но осторожность никогда не помешает. Добавь в кофе порошковое молоко и говори, что собирался сказать.
Развернувшись, Росс очень медленно насыпал в свою чашку белой пудры.
— Прежде чем мы начнем осуществление плана с морозильными камерами, — заговорил он поспешно, — нам надо проконсультироваться с Энди. Мы сможем держать Уилсона в неведении, но мы должны быть уверены, каким именно образом строятся такие камеры. Люди Энди — единственные, кто знает это.
— Не думаю, чтобы тут возникли какие-то проблемы, — ответил Майкл. — Она согласится на все, лишь бы Уилсон был счастлив и не лез к ее банку зигот. Я поговорю с ней об этом.
— А я начну составлять списки оборудования и специалистов, до сих пор болтающихся где-то на орбите вокруг Земли, а также укажу для Уилсона причины, по которым они нужны для успешного выполнения нашего плана. — Отхлебнув кофе, Росс опустил глаза и поставил чашку на стол, чтобы подсыпать белого порошка.
— Этот план сработает? — спросил Майкл.
— А почему бы нет? Уилсон отчаянно...
— Нет, — перебил его репортер, — я имею в виду морозильные камеры.
— Конечно. Только станция не управляется автоматически. Ее надо будет закрыть. А люди после отмораживания долгое время не смогут подняться с постели. Так, кто включит приборы и возьмет на себя обязанности медсестры?
Майкл помолчал.
— Инопланетяне Энди?
— Не исключено.
Забрав с собой чашку. Росс удалился.
Майкл продолжал снимать своей микрокамерой. Он покинул Центр Управления Станцией и направился по темным коридорам к обсерватории. Он остановился в дверях, чтобы поболтать с людьми, сидящими за столом недалеко от входа.
— Привет, Иван, — приветствовал Майкл розовощекого коренастого мужчину. — Твоя борода смотрится прекрасно.
Поглаживая серые волосы, растущие на подбородке, Иван хихикнул.
— Да. Это всего лишь одно из проявлений свободы после долгих лет советского консерватизма. Консерватизма во всем. Так смешно теперь. — Его темные глаза заблестели.
