— Смотрите, это кукуруза! — Он помахал перед лицом Рени початком. — Но все стебли поломаны и прибиты к земле, как будто здесь прошел слон или промчалось стадо антилоп.
— Может, так оно и было, — сказала Рени, пытаясь не стучать зубами от холода. — И знаешь, что? Мне все равно, кто это был, лишь бы не гигантские жуки. — Она осмотрелась. Во все стороны во тьму уходили поля. — Но по-моему, было бы неплохо узнать, где мы находимся.
!Ксаббу, успевший уйти на несколько десятков метров, остановился.
— Тот, кто потоптал кукурузу, повалил к тому же и ограду, — сказал бабуин. — Смотрите!
Рени дошла до !Ксаббу и помогла Каллену сесть. Пошатываясь, энтомолог опустился на землю. Перед ними, раскинувшись по изломанным стеблям, разорванной лентой лежал участок ограды из массивных цепей — прежде она была высотой футов в двенадцать.
— Что ж, по крайней мере, нам не придется искать ворота.
Рени нагнулась и подняла прямоугольную металлическую табличку, все еще удерживаемую на ограде единственным согнутым болтом. Покрутив табличку, она высвободила ее, потом повернула так, чтобы на надпись упал лунный свет.
«НАРУШИТЕЛИ ГРАНИЦ БУДУТ КАЗНЕНЫ» — провозглашала табличка здоровенными черными буквами. А ниже, шрифтом поменьше, значилось: «По приказу Его Мудрейшего Величества, Единственного Короля Канзаса».
— Теперь твой черед, — сказал Длинный Джозеф. Он уставился из-за плеча Джереми, глаза его блуждали. — Все те же знаки, никаких проблем.
Джереми Дако отложил книгу.
— Знаки?
— Да. Эти, как там их, признаки жизни. Все такие же. Сердце иногда быстро стучит, потом снова медленно, а все остальное — то же самое. Еще немного посмотрю на это дело — и точно свихнусь.
Несмотря на только что завершенную шестичасовую вахту, Длинный Джозеф Сулавейо последовал за Джереми обратно в лабораторию. Пока Джереми убеждался, что показатели на различных мониторах — температура тела, дыхание, фильтры, уровень влажности и питание — именно такие, как сказал Длинный Джозеф, отец Рени мерил шагами галерею, поглядывая вниз на молчаливые В-капсулы. Его шаги отдавались гулким эхом, разносившимся по высеченному в пещере помещению.
Когда Длинный Джозеф прошел перед ним в десятый, наверное, раз, Джереми стянул с себя наушники и брякнул их на консоль.
— Боже правый, не могли бы вы расхаживать где-нибудь в другом месте? И без того хуже нет, как слушать всю ночь это ваше «шлеп, шлеп, шлеп», так теперь еще и здесь, прямо под носом. Поверьте мне, никто больше меня не желал бы, чтобы здесь нашлось для вас хоть какое-нибудь спиртное.
Длинный Джозеф обернулся, но медленнее, чем обычно. Его ворчливость в последнее время стала лишь бледной тенью прежних эмоций.
— А ты чего, смотришь, как я сплю? Следишь за мной по ночам? Только попробуй за мной увязаться и в мужчинку поиграть, я тебя уделаю. Честно.
Джереми невольно улыбнулся:
— Ну почему такие, как вы, всегда думают, будто каждый встречный гомосексуалист умирает от желания затащить их в постель? Поверьте, старина, вы не в моем вкусе.
Джозеф вспыхнул:
— Ну тогда чертовски тебе не завидую, потому что я здесь единственный.
Джереми рассмеялся:
— Обещаю, я дам вам знать, если вы покажетесь мне симпатичным.
— А что, со мной что-то не так? — Похоже, мистер Сулавейо искренне оскорбился. — Тебе нравятся маленькие и пухленькие? Милашки-мальчуганы?
— О Джозеф… — Джереми покачал головой. — Да займитесь же чем-нибудь. Идите, книжку почитайте. Подборка книг здесь не очень хорошая, но несколько интересных найдется.
— Книжки читать? Да это все равно, что маисовую кашку есть: и начинается это дело худо, и дальше лучше не становится, — Джозеф глубоко вздохнул и медленно выдохнул, подавленный уже одной мыслью о чтении. — Благодарение Богу, что есть хотя бы Сеть, вот что я скажу. Не было бы у нас Сети, пришлось бы себя прямо на месте убить.
— Не следует так много ею пользоваться. Нам нельзя расходовать больше энергии, чем необходимо; это Мартина сказала. Мы крадем энергию, и кражу легче замаскировать, если свести расход к минимуму.
— Да о чем ты говоришь? — На Длинного Джозефа вновь накатила ярость. — У нас работают эти… эти штукенции, — он махнул в сторону обвитых проводами саркофагов, — и вся эта фигня, — он раздраженно повел рукой, указывая на компьютеры, лампы и самого Джереми. — И ты еще дергаешься из-за того, что я несколько лишних капель из розетки сцеживаю?
— Наверное, вы правы. — Джереми взял наушники. — Тогда почему бы вам не пойти и не посмотреть что-нибудь? Дайте мне провести тесты.
Минуту спустя худощавая тень Длинного Джозефа снова упала на Дако. Тот подождал, пока напарник что-нибудь скажет. Так и не дождавшись, Джереми снял наушники: все равно вот уже несколько дней он не слышал голосов Рени или !Ксаббу.
— Ну? Вернулись за моим советом насчет того, что следует почитать?
Длинный Джозеф нахмурился.
— Нет. — Он смотрел не на собеседника, а скорее на что-то другое, словно следил за чем-либо, обладающим одновременно способностью летать и блуждающей неопределенностью движений золотой рыбки.
— Ну, в чем дело?
— Не знаю, — Длинный Джозеф оперся о поручни, все так же уставясь в четырехэтажное пространство над головой. Когда он снова заговорил, тон его голоса повысился. — Я просто… сам не знаю, парень. Сдается мне, я схожу с ума.
Джереми медленно положил наушники:
— Что вы имеете в виду?
— Да просто… Не знаю. Я все время думаю о Рени, о моем мальчике, Стивене. И о том, что я ничего не могу поделать. Только ждать, пока продолжаются здешние глупости.
— Это не глупости. Ваша дочь старается помочь своему брату. Кто-то убил мою доктор ван Блик. Это не глупости.
— Не злись. Я не хотел… — Длинный Джозеф впервые посмотрел на Джереми. Его воспаленные веки стали красными. — Но я… я ничего не делаю. Только сижу здесь весь день, каждый день. Без солнца, без воздуха. — Он сдавил пальцами горло. — Еле дышу. А вдруг я понадоблюсь моему Стивену? Здесь-то я ему ничем помочь не могу.
Джереми вздохнул. Такое случалось уже не в первый раз, хотя сегодня Длинный Джозеф был расстроен сильнее обычного.
— Вы же знаете — это лучшее, что вы можете сделать для Рени и Стивена. Послушайте, я ведь тоже беспокоюсь. Моя мать не знает, где я, и я не навещал ее две недели. Я у нее единственный ребенок. Но мы должны это сделать, Джозеф.
Длинный Джозеф снова отвернулся.
— Знаешь, а он мне снится. Такие странные сны. Вижу его в воде, он тонет, а я не могу до него дотянуться. Вижу, как он уезжает вверх на эскалаторе, даже лица не видно, но я-то опускаюсь вниз, а вокруг слишком много людей, и я не могу поехать следом за ним. — Старик Сулавейо развел руки и стиснул поручни широкими ладонями. Костяшки пальцев поднялись крошечными холмиками. — В этих снах он всегда уходит. Думаю, Стивен умирает.
