— И что с нами бывает после смерти… смерти тела, да?
— Уходим Вниз. Только не спрашивай меня, где это. Наши орденские придурки любят потрепаться про какие-то субизмерения, но меня это как-то не греет. На самом деле никто в этом деле толком не сечёт.
— Я как раз хотела спросить… И с ними можно общаться, да?
— С мертвяками-то? Можно. Ещё как можно.
— И: что они говорят?
— Что хреново им там.
Мы помолчали.
— Да: А откуда взялись вот эти… обычные люди?
— А, эти: Ну это мы их вывели. Кажется, тёмные. Люди у них были за прислугу и всё такое. Ну прикинь, удобно же: магии у них нет, а голова на плечах есть, и приказы понимают. Души у них, кстати, нет, они подыхают навсегда, безо всяких последствий. Но не это главное. У людей нет Ориентации. То есть они не светлые и не тёмные. Им это вообще по барабану.
— Я не поняла… Есть же человеческая мораль, этика, да? Добро, зло. Истина, любовь, красота… Ну какие-то принципы, что-ли? Должно же быть что-то такое?
Ха. Для светленьких это самый неприятный момент.
— Есть. Навязанные такими, как мы. Магами. Людям от этой хрени, если честно, только лишний геморрой. Понимаешь, им-то всё это наше добро и зло на самом деле до едрёной фени. Только жить мешает.
— То есть как?
— А вот как…
Ещё касание.
* * *
На этот раз она плакала. Плакала надрывно, взахлёб, размазывая слёзы и сопли по лицу. По своей глупой роже.
Я вдруг почувствовал, что ненавижу её, и тут же попытался задавить в себе эту эмоцию.
Н-да, не очень-то у меня получилось. Абстиненция — это наука. Для нас — главная.
Я снова вытянул руку, и она отшатнулась так, что чуть не слетела со стула.
— Да хватит тебе! — нет, всё-таки надо пожёстче… — Ты, глупая сука!.. — нет, мало: не люблю мата, но на женщин это, говорят, действует… — Блядь! Пизда вонючая!
Она даже не оскорбилась. Просто не заметила. И аура такая желтенькая…
А вот теперь действительно плохо.
Ладно, ещё одно магическое вмешательство… одно касание… вот так. И так.
Ох, до чего же это приятно — использовать Силу! Хотя бы по мелочёвке. Если бы…
Нет, нет, об этом не думать. Не думать. Не думать.
Анна всхлипнула ещё пару раз и затихла.
Теперь её надо занять её каким-нибудь посторонним вопросом.
— Ну ты поняла, почему нас так мало?
— А…га… После того заклятия… мы больше не можем размножаться…
— Во-во. Мы рождаемся только от людей. К сожалению, сколько-то наших генов там осталось. Иногда, очень редко, наш геном активизируется.
— Лучше бы не…
— Да, лучше бы не. Как ты права, лапуля, даже сама не знаешь. Ладно, проехали. В общем, так. Мы сильнее людей, и когда нас после Великой Войны осталось с гулькин хрен, мы стали воевать их руками. Все войны, революции, прочая лабуда — это всё мы. Мы внушили людям всякие идеалы. В основном свои собственные. Которые они к тому же ни хрена не просекают. Ну да ты видела…
— Да, я видела: А Магомет был, значит, тёмным?
— Да, типа Гитлера. А этот, как его…
— Я поняла. Он был светлым. Но после этого началось такое, да?
— Да в общем пофиг, что там началось. Главное, что это никому не нужно. Понимаешь, люди — они всё равно все эти дела не догоняют. Им вся эта борьба света с тьмой и бобра с ослом абсолютно не нужна.
— То есть как не нужна?
— А вот так. У людей нет никакой морали. Им для нормальной жизни хватает страха перед начальством и любви к детёнышам. Всё остальное им внушили маги древности. Понимаешь, им очень хотелось вернуть старые добрые времена. Правда, людей не переделаешь, по крайней мере массово. Но они зачаровывали целые толпы мудаков, и те пёрли сражаться за очередного бобра с ослом. Ну ты ж видела. Религии там всякие. Войны. Революции эти мудацкие. В общем, вся хренотень.
— Зачем? Если маги знали…
— Ну, не знаю. Какие-нибудь надежды, какие-нибудь там старые счёты, желание слепить из этого мира хотя бы плохонькую копию того, который был тогда… Слушай, спроси их сама. Они все Внизу, так что, если будет интересно… Я бы, правда, не стал. Лишний раз обращаться Вниз, знаешь ли… не хочется. К тому же это плохая отметка в личном деле. А я намерен протянуть подольше.
— То есть?
— Тебе как объяснить? Ещё раз вкачать информацию, или лучше словами?
— Словами… Я ещё раз не выдержу.
Так, она что-то предчувствует. И ей страшно.
— Ну ладно, слушай. Понимаешь, в наше время маги долго не живут. Если, конечно, практикуют магию.
— Почему? Я думала…
— Ну, на самом деле маг может протянуть очень долго, пока не отправится Вниз. Но только при одном условии. Если он не будет заниматься магией. По крайней мере, на высоких уровнях.
— Но почему так?
— Потому что Сила растёт по мере использования. А сильных магов быстренько забирают к себе Те, кто Внизу. Мертвяки. Понимаешь, после всей той хрени, что они наворотили здесь, они наконец решили, что надо завязывать. Потому что бестолку всё это. Старое не воротишь. Борьба бобра с ослом отменяется. А всех, кто пытается ею заниматься — Вниз. Вот такие нынче порядки.
Она замолчала и напряглась. Я чувствовал, как она пытается — неумело, по-дурацки — прощупать мою ауру. Ха, детка. Щупай. Это-то ты можешь. Я не могут тебе помешать. Я слабый маг. Абстинент. Я подавил в себе Ориентацию. Мне безразличны: ну, почти безразличны «добро» и «зло». Я контролирую свои магические способности. Каждый день. Каждый час. Каждую минуту. Всегда.
Для этого нужно редкое сочетание трусости и силы воли. И неизвестно, чего больше. Жизнь абстинента — кислая жизнь, но это лучше, чем идти вниз.
Мы опять помолчали.
— Ты вступишь в Орден. Тебя направят в училище. Тебя научат сдерживанию, абстиненции. Ты научишься контролировать свои способности…
— Контролировать?..
— Да, да, давить их в себе, если на то пошло! — я неожиданно для себя разозлился. — Сначала — пить бром. Глотать лекарства, отбивающие паранормальные способности. Читать дамские романы, смотреть телевизор — для той же цели. Ничему не удивляться. Ничему не возмущаться. Потом тебя научат пользоваться своей магией. Главным образом против себя же. Вовремя освобождать голову от ненужных мыслей. Контролировать своё сознание, свои чувства, свою память. Запирать выход магической энергии, или рассеивать её в пространстве. Накладывать на себя заклятья. Закрывать себе Путь собственой задницей, короче говоря.
Ну а теперь про перспективы. В лучшем случае ты войдёшь в иерархию ордена и сможешь прожить очень долго. И, по человеческим меркам, очень приятно. В хорошем случае ты протянешь ещё лет тридцать. В нормальном — десять. В обычном — ну, ещё пять-шесть лет у кого-нибудь в ассистентах, пока не раскрутишься…
