Ну а теперь про перспективы. В лучшем случае ты войдёшь в иерархию ордена и сможешь прожить очень долго. И, по человеческим меркам, очень приятно. В хорошем случае ты протянешь ещё лет тридцать. В нормальном — десять. В обычном — ну, ещё пять-шесть лет у кого-нибудь в ассистентах, пока не раскрутишься…
— А если я откажусь?
— Тогда мы тебя убьём. Сразу после отказа. Извини, ничего личного. Так надо.
— Почему?
— Потому что так велят Те, кто Внизу, — я поймал себя на том, что криво усмехнулся, как театральный злодей. — А ты думала, почему они вообще терпят Орден? Они дозволяют нам немножко пожить. Дают погулять по травке. Правда, на очень коротком поводке. Они не забирают к себе магов слабее четвёртого уровня. Они разрешают нам использовать наши способности для личных целей — ну там, деньги, секс, прочая хренотень. Даже разрешают делать немножечко добра и немножечко зла. Это, конечно, всё суррогаты. Но это лучше чем сразу идти Вниз. А за это мы им платим. Послушанием. Беспрекословным послушанием. Понимаешь расклад?
Анна-ванна смотрела на меня как-то такю… А, без разницы. В такой момент они все смотрят вот так. Светленькие — с презрением, тёмненькие — с ненавистью. Помнится, я сам… нет, не надо. Не надо. Не надо.
— Ах, ах, как тебе всё это не нравится. Так это никому не нравится. Настоящему магу использовать магию — всё равно что дышать. А нам приходится считать каждый выдох-вдох. Выдох-вдох, понимаешь? У меня, блин, руки трясутся, когда я разрешаю себе чуток колдануть. Но нельзя, блин, нельзя. Магические способности растут по мере использования. Четвёртая степень магии — и прощай солнышко. Мертвяки ждать не любят. Блин… — я почувствовал, что уже не могу остановиться, — вот у меня есть женщина. Любимая женщина, понимаешь? Она тоже маг по рождению, просто не знает ни хрена, способности эти проклятые не проснулись — так, едва-едва что-то мелькает. И есть шанс, что проживёт всю жизнь как человек, такое бывает… Так вот, как-то раз я ночью просыпаюсь, показалось мне, что у неё с аурой не в порядке. Я чуть с ума не сошёл. А наутро…
Ох, я расклеиваюсь. Нет. Нельзя.
Всякие лишние мысли уже повысовывали из подсознания свои змеиные головки.
Нет.
Абстиненция — это наука. Наука выживания.
— Ты не сможешь меня убить. Я сильнее тебя. Я это чувствую.
— Я — нет, — легко согласился я. — Это сделает Петя. Мой ассистент. Сильный чёрный маг. Он тебя, кстати, сюда и привёл. А ведь он тёмный: для него убить светленькую — удовольствие… особенно острое оттого, что последнее. Его заберут вот-вот. Заберут Вниз. Он не сумел удержаться. Его способности неконтролируемо растут, и… А так он, может быть, даже получит ещё пару часов. Погулять под солнышком.
Ну, теперь уже почти всё. Теперь последняя приятность, и можно сваливать.
— Ну, а прежде чем ты примешь своё положительное решение: последнее предупреждение Минздрава. Я обязан тебе показать, каково там, Внизу. Чтобы ты оценила, стоит туда торопиться, или лучше всё-таки потянуть волынку.
На этот раз она не пыталась отпрянуть, когда я протягивал руку к её лицу. Впрочем, в касании не было нужды. Такие вещи не в моей власти. Да и никто из живых этого не может.
Моё дело было дать знак мертвякам.
На какую-то крошечную долю мгновения свет померк, и я почувствовал — не кожей, а где-то в животе — порыв ледяного ветра. Того самого чёрного ветра, что вечно дует Внизу, в нижних областях Смерти. И в котором, рано или поздно, будет метаться и моя душа.
Рано или поздно.
Путь один для всех. И рано или поздно мы все попадём туда.
Рано или поздно. Сегодня или завтра.
Но лучше завтра. Лучше завтра, но только не сегодня.
Не сейчас.
Потом, потом, завтра, послезавтра, не сейчас, только не сейчас…
Я сделаю всё что угодно, только не сейчас.
Не туда.
Не это.
Нет.
Нет…
Что-то липкое потекло у меня по подбородку.
Кажется, опять прокусил губу до крови.
Я намочил салфетку в текиле и приложил её к ранке.
* * *
— Ну как? Понравилось? Правда, весёлое местечко?
Обморок. Ну, обычное дело. Ещё раз — масенькая такая магия. Что-то вроде хлоп-хлоп по щёчкам. Хлоп-хлоп.
— Слёзы вытри, дура.
— М-мм… Мне… надо отойти.
Ага.
— Ничего, ничего, потерпишь. Ну обосралась, бывает. Некоторые вообще седеют. Я, например, поседел. Ладно, проехали. Значит, так. Иди в сортир, переоденься, если есть во что. Жопу вымой. А можешь и не мыть. На тебя наложено заклятье до конца дня. Слабенькое такое. Ну, в общем, ты можешь тут сидеть, заказывать что понравится, жрать и пить за счёт заведения, счёта с тебя не спросят. Правда, много ты не нажуёшь. И не советую, вывернет. Завтра можешь отдохнуть денёк, собрать вещички, попрощаться с друзьями. Хотя тоже не советую. А послезавтра вечером зайди сюда же. Наши тебя заберут. В училище. Мы и так потеряли много времени, ты рискуешь… Ладно, у меня ещё дела есть. Встретимся, голубушка Анна Иванна…
Я неловко выбрался из-за столика, опрокинув стул. Официантка кинула на меня косой взгляд, но смолчала.
Когда я уже выходил, во внутреннем кармане запищал мобильник. Мне не хотелось выпрастывать его оттуда. Я и так уже знал эту приятную новость.
Впрочем, это начальство. Всяк сверчок…
— Да, слушаю.
— Петька твой… всё. Забрали парня.
— Очень мучался?
— Вроде нет. Да это не важно. Там-то сам знаешь как. Если хочешь, можно его вызвать. Без занесения в личное дело.
— Не надо.
— Вот то-то.
В трубке довольно хохотнули, потом пошел гудок.
И тут же я ощутил тот самый холод в животе, и ледяной ветер коснулся моей щеки. Отвратительное прикосновение — что-то вроде плевка из бездны.
Телефон зазвонил снова.
На этот раз желания брать трубку у меня было ещё меньше, чем в первый раз. Потому что я опять знал, кто это.
— Ну что ж, поздравляем, — голос в трубке был самым обычным, без инфернального хрипа и звонов цепей. — Ты прошёл.
Я промолчал, но мертвяк читал мои мысли.
— Ты прошёл посвящение. Экзамен на абстиненцию. Тебе удалось самостоятельно отключить блоки фактической и эмоциональной памяти, и в таком состоянии совершить достаточно сложные действия. Контроль магических способностей чуть хуже, но терпимо. Твоё начальство уже готовит документы о повышении. Да, кстати, хватит себя держать. Сними с себя заклятье. И заодно внешность верни свою нормальную.
Только в этот момент я понял, что со мной что-то неладно. Потом тугая пружина в голове разжалась, ноги подогнулись, и я еле успел присесть, так, чтобы не отбить копчик. В голове, казалось, лопались железные обручи.
