— Когда я в напряжении, я ем. А вы, будучи в напряжении, производите много твердых отходов.
— Вы мне нравитесь, полковник Грэфф. Думаю, мы поладим.
— Мне плевать на это, адмирал Чамрайнагар. Сюда я приехал из-за Эндера. И никто из нас не приезжал сюда ради вас.
* * *
Эндер возненавидел Эрос с того момента, когда они на «шаттле» прибыли на него с буксира. Ему и на Земле, где полы плоские, было неуютно, а Эрос был в этом отношении совершенно безнадежен. В первом приближении это был веретенообразный обломок скалы в самом узком месте не более шести с половиной километров в диаметре. Так как вся поверхность планеты использовалась для поглощения солнечных лучей и превращения их в энергию, жители обитали в гладкостенных помещениях, соединенных между собой туннелями, пронизывающими всю внутреннюю часть астероида. Для Эндера закрытое пространство было привычным, его больше всего раздражало то, что полы в туннелях заметно выгибались под ногами. С самого начала во время прогулок по туннелям, особенно тем, которые опоясывали Эрос изнутри в самом узком его поперечнике, его стали мучить головокружения. Не помогало и то, что сила тяжести составляла только половину земной; иллюзия, что постоянно находишься на грани падения, была полной.
Было что-то тревожащее и в пропорциях комнат: для такой ширины потолки были слишком низкими, а туннели слишком узкими. Не очень-то уютное местечко.
Но хуже всего было количество жителей. У Эндера не осталось ярких воспоминаний о городах Земли. Его представление об удобном количестве людей базировалось на Боевой школе, где ему были знакомы в лицо все без исключения ее обитатели. Тут же, внутри скалы, жили десять тысяч человек. Нет, они не собирались толпами, несмотря на то, что изрядную часть планеты занимали системы жизнеобеспечения и другие сооружения. Больше всего Эндера беспокоило, что его постоянно окружали незнакомые люди.
Ему строго-настрого запретили знакомиться с другими жителями. Он часто встречал студентов Командной школы, но, так как он не посещал занятий на постоянной основе, они так и оставались для него просто лицами. Время от времени он посещал лекции там и тут, но обычно с ним занимался кто-то из преподавателей. Иногда к нему направляли студента, который помогал освоить какой-нибудь навык, а затем навсегда исчезал. Ел он в одиночестве или с полковником Грэффом. Отдых проводил в гимнастическом зале, но и там он редко видел дважды одни и те же лица.
Он понял, что его снова изолировали, но на этот раз не тем, что заставили других студентов ненавидеть его, а просто не давая им возможности стать его друзьями. Но он и без того навряд ли смог бы сблизиться с кем-нибудь из них: за исключением Эндера, все студенты давно вышли из детского возраста.
Поэтому Эндер углубился в занятия и быстро продвигался в изучении предметов. Звездная навигация и военная история давались ему особенно легко, абстрактная математика была чуть посложней. Но каждый раз, когда ему давалась задачка, связанная с моделями в пространстве и времени, он обнаруживал, что может положиться на свою интуицию в большей степени, чем на свои расчеты. Часто решение, приходящее мгновенно, требовало в дальнейшем многих минут или даже часов вычислений для доказательства его правильности.
Что касалось развлечений, то у него был собственный имитатор, самая совершенная из всех игровых машин, на каких он когда-либо играл. Учителя и студенты помогали ему шаг за шагом освоиться с ней. В самом начале, еще не зная в полной мере удивительной мощи этой машины, он играл с ней исключительно на тактическом уровне, управляя единственным истребителем и его бесконечными маневрами, направленными на то, чтобы выследить и обезвредить противника. Представляемый компьютером противник был весьма хитрым и могущественным. Каждый раз после того, как Эндер использовал новую тактику, оказывалось, что уже через считанные минуты компьютер мог с успехом применить ее против него самого.
Игра представляла собой голографическое изображение, на котором его истребитель выглядел крошечной световой точкой. Противник тоже был светящейся точкой, но другого цвета, и вдвоем они танцевали и кружились, проделывая замысловатые маневры в пространстве куба, сторона которого составляла не менее десяти метров. Игра была снабжена мощным пультом управления. Дисплей можно было развернуть в любом направлении так, чтобы наблюдать за игрой под любым нужным углом; он также мог изменять расстояние между собой и происходящей дуэлью.
Постепенно, по мере того как возрастало его искусство в управлении скоростью истребителя, направлением его движения, ориентацией и оружием, игра все более усложнялась. У него могли появиться два врага вместо одного; могли возникнуть препятствия в виде искривлений пространства; ему приходилось беспокоиться о запасах топлива и нехватке оружия; компьютер давал ему задания уничтожить определенные объекты или совершить определенные действия, избежав при этом всяческих отвлечений при достижении необходимых для победы целей игры.
Когда он отработал игру с одним истребителем, ему позволили заняться эскадрой из четырех истребителей. Он отдавал команды пилотам четырех машин, и вместо простого выполнения инструкций компьютера ему было позволено самому выбирать тактику боя, решая, какие из нескольких объектов являются наиболее ценными, и соответственно направляя действия своих истребителей. При желании он мог на короткое время принять командование одним из истребителей, и в самом начале он делал это довольно часто; но когда он так делал остальные три истребителя его эскадры быстро погибали и по мере того, как игра становилась все сложней и сложней ему приходилось проводить все больше времени, командуя всей эскадрой. И он стал все чаще выигрывать в поединке с компьютером.
К тому времени, когда он находился в Командной школе около года, он достиг совершенства в игре с имитатором на всех пятнадцати уровнях, от управления одним истребителем до командования флотилией. Он уже давно понял, что то значение, которое для Боевой школы имел боевой зал, для Командной школы имел имитатор. Хотя занятия приносили значительную пользу, настоящее образование приобреталось в игре. Время от времени приходили какие-то люди и смотрели за тем, как он играет. Они никогда не разговаривали друг с другом и практически никогда не заговаривали с ним, кроме тех случаев, когда делали пояснения, относящиеся к игре. Наблюдатели обычно стояли молча, внимательно следя за тем, как он справляется с затруднительной игровой ситуацией, и покидали комнату сразу после того, как игра завершалась. Ему хотелось спросить их о том, что им от него надо. «Оцениваете меня? Решаете, можно ли доверить мне флотилию? Помните, что я вас об этом не просил».
Он обнаружил, что многое из того, чему научился в Боевой школе, очень пригодилось ему в работе с имитатором. Он мог с необычайной легкостью менять ориентацию имитатора каждые несколько минут, поворачивая его так, чтобы не попасться в обычную ловушку с направлением верх-низ и постоянно оценивать свое положение с точки зрения противника. Было наслаждением овладеть контролем над ведением боя в такой степени, чтобы уметь видеть этот бой целиком, сразу во всех его точках.
С другой стороны, было досадно, что его контроля не хватало на все, так как его управляемые компьютером истребители были хороши лишь настолько, насколько это позволял компьютер. Они не обладали инициативой. У них не было разума. Ему хотелось снова иметь дело с его бывшими командирами отделений, чтобы он мог, как и раньше, полагаться на них, полагаться на то, что некоторые из эскадр будут прекрасно действовать и без его постоянного присмотра.
В конце первого года он побеждал в каждом сражении на имитаторе и играл в эту игру так, как если бы машина была естественным продолжением его тела. Однажды, обедая с Грэффом, он спросил:
— Это все, что имитатор может делать?
— Что все?
— То, как он играет сейчас. Слишком легко, и с некоторых пор он перестал прибавлять в силе.
— А-а.
Казалось, что Грэфф был этим нисколько не обеспокоен. Но ведь Грэфф всегда выглядел индифферентным. На следующий день все изменилось. Грэфф исчез, а вместо него ему дали нового компаньона.
Он находился в комнате, когда Эндер проснулся на следующее утро. Это был пожилой человек, сидящий на полу со скрещенными ногами. Эндер выжидающе посмотрел на него, надеясь, что он заговорит. Человек молчал. Эндер встал, принял душ и оделся, спокойно оставляя незнакомцу право хранить молчание, если тому так угодно. Он уже давно выучил этот урок: когда происходит что-то необычное, что является частью чужого плана, то гораздо легче все выяснить, если ничего не спрашивать, а просто спокойно ждать. Почти всегда взрослые теряли терпение гораздо быстрее, чем он.
