одна, – подумалось ему, – мужененавистница».
Как та, из людей Напель, которую он не смог пробить к замку Пекты. Она тогда жаловалась, мол, разве Напель не знает, как мужчины плохо относятся к женщинам…
У него с женщинами, за редкими случаями, и так всегда складывалось не очень хорошо, особенно когда инициатива исходила с его стороны; поэтому встречи, подобные происходящей, подчас наводили его на мысль о своём изначальном несовершенстве, хотя сам он с таким выводом никак не хотел соглашаться. И порой сравнивая себя с другими мужчинами, находил себя совершеннее многих из них. И удивлялся, почему не все девушки или женщины могли к нему относиться уважительнее. Однако ему ещё никогда так ясно и откровенно не давали понять его недостатки.
Оказывается, он – красавчик!.. А красавчики ненадёжны…
Иван насупился и хотел резко ответить этой незнакомке, решившей так безапелляционно пройтись по его внешнему, да и, что ещё больше его возмутило, внутреннему, облику.
Вмешался Симон.
– Ты, Ваня, поменьше обращай внимания на высказывания Манеллы, – сказал он, – иначе всегда на неё будешь в обиде.
– Вот ещё, – капризно отозвалась Манелла. – Его обидишь… Таких, – она сделала ударение на этом слове, – разве можно обидеть?.. А у него здесь, и вправду, гнёздышко. Если бы он жил… Разве здесь можно жить? Как же вы здесь все вмещаетесь? Тем более что Камен торчит здесь, конечно, безвылазно… Надоели они тебе, наверное, Ваня, хуже воров квартирных, а?
Рот у неё был небольшим, бантиком, словно нарисованный. Лоб слегка выступал над линией глаз и имел тонкую, неровную морщинку у переносицы.
– Нет… Почему… И Сарый… – всё ещё сбитый с толку пробормотал Иван.
– А, и ты заявилась, не поленилась? – пробиваясь сквозь шум, созданный в доме доном Севильяком, возвысил скрипучий голос Сарый. – Гляжу, не стая воронов слеталась. И вороних, естественно, как на падаль.
– Камен, ты вначале поздоровался бы, а уж потом ворчал. И когда ты, наконец, научишься учтиво относиться к женщинам?
– Я не ворчу, – отозвался Камен, – я констатирую.
– Он ворчит, – громыхнул дон Севильяк, – потому что с нами не хочет идти в Кап-Тартар.
– Баба с возу, кобыле легче, – тут же съязвила Манелла. – Так у вас, Ваня, говорят?
Её высказывание и вопрос к нему вызвали у Ивана непроизвольный смех. У этой женщины язычок, по всему, был острее бритвы. И она ему, вдруг, стала нравиться.
– Камен, тебе не интересно посмотреть, как это будет выглядеть? – вскинул брови Симон.
– Кап-Тартар – не цирк, а Ваня – не клоун, – огрызнулся Сарый.
– Ну-у, дорогой. Ты прав только в том, что Ваня не клоун, а в остальном – не прав. И сам знаешь почему.
– Почему же? – бранчливо поинтересовался Сарый.
– Ничего он не знает! – вставила свою реплику Манелла. – Как всегда, ему надо всё растолковать, иначе он не поймёт. Или сделает вид, что не понимает.
– Помолчала бы, – неласково отозвался на её выпад Сарый.
– Перестаньте, – попросил их не ссориться Симон. – Видение барьера Кап-Тартара Ваней будет, я считаю, резко отличаться от нашего. Его Кахка – отнюдь не наша Кахка… И кто знает – а мне хочется это узнать в первую очередь – не отпадёт ли необходимость тебе, Камен, каждый раз тонуть в болоте, мне – сбивать до крови колени и локти, а нашему дону Севильяку – болтаться неделю в дороге.
– А мне – не мёрзнуть, – подхватила Манелла, выглядывая из-за плеча Симона.
– Вот я и говорю, – заупрямился Сарый, – как вороны слетелись, добычу почуяли.
Всеми забытый Иван так и остался стоять в прихожей.
Симон и Манелла загородили проход на кухню: дон Севильяк занимал всю свободную её часть и гремел крышками кастрюль, проверяя, что может находиться под ними, а Сарый сидел за столом.
– Почуяли, почуяли, – подтвердил Симон. – С нами не хочешь идти – твоё дело. Но скажи, ты здесь, откуда начинаешь вход в Кап-Тартар. Надеюсь, не тащишься с Афона?
– Что я на Афоне забыл, если нахожусь тут? Вхожу с Пулковских высот. Они рядом.
– Что там в преддверии?
– Остров.
– Остров? Большой?
– Приличный.
– Когда последний раз входил?
– Пятого мая. Утром.
– Хорошо. Ваня, где ты там? – спохватился Симон.
– Вспомнили о хозяине, – с сарказмом отозвался Иван. – Учитель прав, что налетели…
– Камен на него плохо влияет, – громко, обращаясь к Симону, но так, чтобы все слышали, сказала Манелла. – Ты не находишь, что они уже друг друга стоят?
– Не торопись, дорогая, делать поспешные выводы, – урезонил её Симон. – Ваня, встретимся на Пулковских высотах…
– Там на самой макушке нет деревьев, – подсказал Сарый. – Поляна.
– Слышал, Ваня? Встречаемся на этой макушке шестого мая тысяча сто сорок седьмого года до этой эры. Мы не так быстры, как ты, да и не готовы ещё, так что тебе придётся нас подождать.
Иван и точно был готов, а вот его Учители и дон Севильяк с Манеллой навряд ли могли стать на дорогу времени в своих одеждах.
– Время дня? – уточнил он.
– Часов… – Симон посмотрел на Сарыя.
– Я там был… примерно часу в девятом, – понял его молчаливый вопрос Сарый.
– Значит, встречаемся в десять. Утра.
Иван вышел в реальный мир слегка раздражённым.
Ему показалось, что его просто выпроводили, отослав подальше в глубь времени, а сами там сейчас решают какие-то свои проблемы, а то и делишки, для которых он ещё не дорос. Куда ему, тридцатилетнему, до патриархов. Не мифических каких-нибудь, а настоящих, из плоти и крови.
Каждому под тысячу лет…
Вскоре его мрачные мысли понемногу рассеялись.
Утро было прекрасным. Тёплое солнце отражалось от вод древнего Балтийского моря, окруживших лесистый островок с проплешиной на вершине – будущие Пулковские высоты. На горизонте можно было разглядеть и Всеволожские пока что острова. Вдали просматривались ещё какие-то тёмные участки суши, выступающей поверх уреза воды.
Дышалось легко, в прозрачном воздухе витали запахи весны, на лиственных деревьях набухли почки, готовые вот-вот брызнуть зеленью новой листвы. Ближе к берегу стеной стояли громадные тёмные и молчаливые ели, напоминая своим видом мощный заслон от неведомого врага, готового напасть на остров со стороны моря.
Ждать пришлось недолго.
Первым вышел из поля ходьбы Симон. Он прищурился от яркого солнечного света, приложил руку козырьком к глазам и обозрел округу в поисках Ивана.
– Да здесь я, – помог ему ученик, выходя из-под солнечных лучей, мешающих его увидеть.
– Вижу, – коротко и, непонятно отчего, сердито сказал Симон.
Ивану неожиданно стало весело; ему почему-то показалось забавным предположение, что патриархи после его ухода что-то между собой не поделили, вот почему Симон и недоволен. Так ли это было или иначе, но Симон глянул на него так, что весёлость его пропала.
Ивану даже стало совестно за свои предположения.
– Подождём ещё, – сказал Симон. – Наших могут задержать сборы. К тому же у них в этом времени уже есть небольшое временное закрытие. На час-полтора.
– Они здесь когда-то были?
Симон пожал плечами и не ответил.
Одет он был по-походному. Однако одежда: куртка, брюки с отутюженными стрелками и заправленными в невысокие с раструбом сапоги
