Мы уже заканчивали ужинать и собирались немного прогуляться. Прогулки после ужина, между прочим, помогают пищеварению. Разумеется, если они не сопряжены с некоторым риском и не попадают под статью уголовно наказуемых деяний, в частности, ту, которая называется «проникновением на территорию чужой собственности». Ключ у нас есть, так что обойдемся без взлома, но кого это волнует? Если нас застанут за этим делом, то стрелять начнут сразу и без предупреждения. Здесь очень щепетильны в такого рода вещах. Сначала стреляют, а потом думают и задают вопросы.
Вечерело. На улицах зажигались фонари. Скоро сиреневые сумерки сменятся тяжелым ночным бархатом. Мы должны были встретиться недалеко от квартиры Франчески. Палмер, старый развратник, туда, можно сказать, переселился, а девочка в нем души не чает. Кстати, наш рыжий, к большому удивлению, тоже посерьезнел и начал задумываться о будущем. Вот будет номер, если он заберет белокурую малышку в Брикстоун!.. Ладно, поживем – увидим.
Добрались без приключений, выкурили по сигаре, но Стив не появился. Марк уже начал закипать как медный чайник.
– Давай сходим к нему, – предложил я, – мне это не нравится.
– Он или дрыхнет…
– Марк, перестань! Палмер – бабник, но он никогда не подводил.
– Да, пожалуй, ты прав.
Полутемный подъезд, деревянная лестница. Пахло мышами и сыростью – извечными спутниками подобных домов и кварталов. Здесь, как правило, селились люди небогатые и одинокие. Клерки, ремесленники и рабочие из портовых служб.
Марк хотел постучать и уже поднял руку, но вдруг напрягся и отшатнулся к стене. Дверь была чуть приоткрыта. Я тоже не стал изображать мишень. Достал револьвер и отступил в сторону, чтобы не напрашиваться на пулю. Брэдли бросил на меня взгляд и кивнул в сторону квартиры. Аккуратно толкнул дверь. В тесной прихожей было темно, но чуть дальше, в комнате, был виден слабый, мерцающий свет. Брэдли уже собрался войти, но я успел взять его под руку и показал на порог.
– Марк!
– Ох ты дьявол…
Сразу за дверью виднелось пятно крови. Если быть точным – отпечаток ботинка. Кто-то наступил в кровь и разнес ее по полу. Дальше… Ну что дальше? Вошли в квартиру и нашли два мертвых тела. Франческа лежала на кровати, а Стив Палмер – рядом с пузатым комодом. Судя по револьверу, который сжимал в руке, и разбитому зеркалу у входа в комнату, он успел выстрелить. Девушку расстреляли прямо в кровати. Крови натекло…
– Суки… – тихо сказал Брэдли. Потом оглянулся и сел на стул.
– Что будем делать, Марк?
– Что тут сделаешь…
– Надо вызывать людей шерифа.
– Ты сходи, а я здесь немного осмотрюсь.
Таким, потемневшим от злобы, я его видел дважды. В день гибели Роджера Темпеста и когда мы прикончили Уильяма Фоули.
Я вернулся через полчаса с тремя помощниками шерифа. Брэдли стоял на ступеньках и допрашивал жильца. Судя по всему, он его вытащил прямо из кровати – молодой мужчина красовался в одном нижнем белье и переступал по холодному полу босыми ногами. Дальше? За дело взялись законники, а мы вышли на улицу. Один из них вышел вслед за нами.
– Ты же знаешь, Марк, – он развел руками, – наш бизнес – это очень опасная штука. Стив Палмер – не первый и не последний, кто словил свинцовую вишенку.
– Это уже не бизнес, – Брэдли выплюнул окурок сигары и оскалился, – это уже личное.
– Марк, я понимаю твои чувства, – напрягся законник, – но нам в Вустере неприятности не нужны. Это тебе не Ривертаун, а ты здесь не шериф.
– Не переживай, город трогать не собираемся.
– Хочу, чтобы здесь было тихо, – продолжал парень. – Надеюсь, что ты меня понимаешь…
– Тьфу. – Марк зло скривился и плюнул на мостовую. – Старик Харт был прав: вы стали похожи на базарных баб!
– Не доводи меня до греха…
– И что ты сделаешь? Напишешь на меня жалобу? Да пошел ты, приятель!
Напротив дома Франчески располагалась лавка старьевщика. На улицу было вынесено несколько разномастных стульев с образцами товара. Стеклянные бусы соседствовали с помятым тазиком для бритья, а картина, написанная размашистыми мазками, – со старой дамской шляпкой.
– Зайдем, – предложил Брэдли. Он прикусил очередную сигару и больше не обращал внимания на помощника шерифа. Как сквозь стекло смотрел. Мутное.
Старьевщик, который как раз собирался закрывать лавку, был похож на жука-богомола. Худой, с длинными руками, испачканными в зеленой краске. Видимо, он недавно что-то красил – в помещении стоял резкий запах. Как оказалось – дверь. Марк чуть не вляпался, но вовремя отдернул руку и выругался.
– Какого черта!
– Добрый вечер, сэр, – в унисон с ним сказал я.
– Добрый вечер, господа… – проскрипел старик. – Извините, но я уже закрываюсь.
– Вот и славно, – пробурчал Брэдли. – Вы хозяин этого… заведения?
– Да, сэр. Чем обязан?
– Напротив вашего дома… – начал Марк, но старик даже не дослушал. Взмахнул своими руками и начал трясти головой:
– Нет, сэр! Ничего не видел!
– Вообще?
– Клянусь! Я уже стар и очень плохо вижу. – Он даже прищурился, будто хотел доказать, что и на самом деле слеп как крот.
– Врешь, старый хрыч… – протянул Брэдли.
– Сэр, я правда ничего не знаю.
– Старик, не вынуждай меня сердиться. Ты же красил чертову дверь, а значит, пялился на улицу. Давай, будь умницей, расскажи, кого ты видел, и мы с приятелем уйдем.
Старьевщик перестал размахивать клешнями, вздохнул и покосился на улицу, где стояли помощники шерифа, наблюдавшие, как в труповозку убирают тела убитых. Быстро они управились. Старик понял, что эти ребята ему не помогут. Даже если успеет выскочить. Он вздохнул еще раз, а Брэдли, судя по багровеющей шее, начал выходить из себя.
– Мистер… – вмешался я и достал из кармана несколько серебряных монет, – мы с другом не собираемся создавать проблемы для вашего бизнеса. Полагаю, что эта небольшая сумма поможет освежить вашу память. Наймете маляров. Зачем вам самому пачкать руки в краске, не правда ли?
– Точно, – буркнул Брэдли. – Тем более что красить со сломанными руками неудобно.
– Они вроде целые, – хмыкнул я.
– Да, пока что целые. Если он не перестанет придуриваться, то ненадолго.
– Ты хочешь сломать ему руку?
– Почему бы и нет? Этот старый пень дурит нам голову, а я должен терять время? Скажи, оно мне надо?
После этих слов старик окончательно поник. Мне показалось, что его длинное и худое лицо еще больше вытянулось и стало похоже на кусок вяленого мяса. Окончательно потеряв надежду на служителей закона, которые болтались на улице, старьевщик заговорил. Он рассказывал медленно, делал продолжительные паузы и вообще надеялся, что нам надоест его допрашивать и мы уйдем. Как бы не так. Времени у нас мало, но ничего – потерпим.
