- Нет, - ответил Радор, - это обычное пиршество, которым отмечают... таинство! Лугур и этот двуличный, что пришел с вами, тоже будут там.
- Лугур? - поперхнулся я от изумления. - После всего, что случилось? Он придет туда?
- Может быть именно из-за того, что случилось, он обязательно придет туда, Гудвин, друг мой, - ответил Радор, глаза его снова коварно заблестели. - Там будут еще другие-, друзья Йолары и друзья Лугура, и очень может случиться, что там будет еще одна - голос его понизился до почти неслышимого шепота, - та, которую они не ждут.
Радор замолчал, бросив на шар боязливый взгляд; прижал многозначительно палец к губам и развалился на одном из диванчиков.
- Оркестр - туш! - раздался голос Ларри. - К вам идет герой!
О'Киф решительным шагом вошел в комнату и встал, подбоченясь. Мы все невольно ахнули; даже Олаф не смог скрыть своего восхищения, не говоря уже о нас с Радором.
- Сын Сийаны, - прошептал ошеломленный Радор.
Встав на одно колено, он достал из поясного кармашка что-то обернутое в носовой платок, развернул сверток и, не поднимаясь с колен, протянул О'Кифу узкий кинжал из блестящего белого металла; рукоятку кинжала украшали драгоценные камни голубого цвета. Заткнув кинжал за пояс О'Кифу, Радор проворно вскочил на ноги и, повторяя тот же самый своеобразный жест, которым он приветствовал его, снова отдал ему честь.
- Пошли, - скомандовал Радор и привел нашу компанию к мозаичной тропинке.
- Ну что же, - угрюмо пробурчал он, - пусть теперь Молчащие Боги покажут свою силу... если она у них есть, конечно!
И напутствовав нас таким странным образом, удалился назад, в дом.
- Ради всего святого, Ларри, - заволновался я, когда мы подошли к дому жрицы, - прошу тебя, будь осторожен.
Он послушно кивнул головой, но я заметил, что какое-то растерянное недоумение промелькнуло у него в глазах, и от недоброго предчувствия у меня заныло сердце.
Когда мы поднялись по лестнице и пошли к фигурам крылатых змей, стоящих у входа, из дверей дома появился Маракинов. Он небрежно махнул рукой солдатам, охраняющим вход, и те, не задавая никаких вопросов, быстро скрылись. Удивительно, до чего быстро русский стал здесь влиятельной персоной, с неприязнью подумал я. .
Маракинов озарил меня любезной улыбкой.
- Вы нашли уже своих друзей здесь? - заговорил он, и я содрогнулся - до того зловещим показался мне его голос. - Нет? Ай-яй-яй, какая жалость. Ну что ж, не будем ронять надежду! - И повернулся к О'Кифу.
- Лейтенант, мне хотелось бы разговаривать с вами наедине.
- У меня нет секретов от Гудвина, - холодно ответил Ларри.
- Вот как? - вопросительно вскинул брови русский и, наклонившись, что-то прошептал на ухо Ларри.
Ирландец вздрогнул, поглядел на него с недоумением, затем повернулся ко мне.
- Семь секунд, док, - сказал он, незаметно подмигнув мне.
Они отошли в сторонку, так чтобы мне не было слышно, и тихо заговорили. Вернее, говорил русский, и очень быстро. Ларри внимательно слушал. Маракинов говорил, все более оживляясь; О'Киф время от времени прерывал его вопросами. В какой-то момент русский, повернув голову, бросил на меня взгляд, и когда он отвел глаза от Ларри, я увидел в глазах последнего неподдельные отвращение и ненависть.
Наконец ирландец о чем-то глубоко задумался, потом, словно придя к определенному решению, кивнул, и Маракинов пожал ему руку.
И должно быть только я заметил, как непроизвольно скривился Ларри, на какой-то миг заколебавшись, прежде чем он принял протянутую руку, и как инстинктивно, словно прикоснулся к чему-то нечистому, он отряхнул руку, когда рукопожатие закончилось.
Не уделив мне на прощание ни слова, ни взгляда, Маракинов повернулся и быстро вошел в дом. Стража заняла свое место. Я вопросительно посмотрел на Ларри.
- Не спрашивайте меня сейчас ни о чем, док, - сквозь зубы процедил он. - Подождите, пока мы не вернемся домой. Но то, что нам нужно чертовски торопиться., это я могу сказать вам прямо сейчас..
ГЛАВА 20 ИСКУШЕНИЕ ЛАРРИ
Мы остановились перед плотными портьерами, изза которых пробивался неразборчивый шум множества голосов. Портьеры раздвинулись, и к нам вышли двое: я так полагаю, что они выполняли роль привратников, встречающих гостей. Карлики были одеты в короткие юбочки и латы: я впервые видел здесь такое военное облачение, чем-то напоминающее кольчугу. Они приподняли занавеси, приглашая нас войти.
Комната, на пороге которой мы стояли, значительно превышала по размеру холл для аудиенции или приемную залу, которые мы видели в доме Йолары.
Она протянулась футов на триста в длину, не меньше, и занимала около половины этого расстояния в ширину. На всю ее длину, из конца в конец, тянулись два изогнутых дугой стола, симметрично расположенные друг другу; столы разделял широкий проход.
Всевозможные незнакомые мне яства, огромные букеты цветов и груды фруктов, сверкающие хрустальные графины, кубки и бокалы, окрашенные в самые разнообразные цвета и оттенки, - великолепная картина ослепила мой взор! Повсюду были расставлены светильники: испускающие розоватое излучение шары, уже знакомые мне.
На заваленных пестрыми яркими подушками низких диванах, расположенных вдоль столов, полулежали, развалившись в томных, ленивых позах десятки, если не сотни белокурых представителей правящего класса Мурии. Наше появление вызвало среди них легкий переполох: к восторженному шепоту примешивались слабые возгласы испуганного изумления - все взоры были устремлены на Ларри в его великолепном серебристо-белом платье Облаченные в латы карлики повели нас через проход между столами. Внутри образованного ими полукруга стоял, сверкая блестящей поверхностью, еще один, овальной формы стол. Все сидящие за ним молча уставились на нас, но мои глаза видели только одну - Йолару! Она помахала рукой, приветствуя Ларри.
Господи, как она была хороша. Словно одна из тех дев с нежной лилейной кожей, которые своей красотой, (как рассказывает Хуанг-Ку), превратили Гоби сначала в рай, а позднее своей похотливостью - в выжженную бесплодную пустыню. Она протянула к Ларри руки, и на ее лице появилось бесстыдное, нескрываемое вожделение.
Это была Цирцея! И Цирцея - победительница!
Тончайшая белая ткань плотно облегала тело, просвечивающее сквозь нее, словно лепесток розы. Шелковистые, пшеничного цвета волосы охватывала диадема из ярко сверкающих сапфиров, но они меркли рядом с глазами Йолары. O'Киф, наклонившись к ней, поцеловал белоснежные ручки, и что-то большее, нежели простое восхищение, показалось на лице ирландца. Она посмотрела ему в глаза долгим взглядом и, улыбнувшись, усадила рядом с собой.
И только сейчас я заметил, что из всех присутствующих лишь эти двое Йолара и О'Киф - были в белом. Не успел я как следует поразмыслить над этим обстоятельством, как вошел Лугур - и все мои мысли как ветром сдуло, - я сжался и оцепенел. Одетый в ярко-алую тунику, Лугур размашистым шагом пересек мгновенно притихший зал..
