— Сила здесь не при чем, — возразил Шан д'Арг. — Это была схватка мужчин. Вы победили. Вот и все.
Йоргенсен задумчиво глядел на него. Он с трудом понимал Шан д'Арга, который хорошо разбирался в рукопашном бою, умел понять и победителя, и проигравшего. В его словах крылась истина, но Йоргенсен едва угадывал ее. Для Шан д'Арга главным было то, что точка зрения Йоргенсена противоречила принципам коммандос. Кто-то должен был вызвать Йоргенсена на дуэль, чтобы защитить ее честь. Теперь Йоргенсен победил, и понятие собственной чести не позволяло Шан д'Аргу ставить под сомнение исход и смысл дуэли. Он не будет драться с усталым человеком. С его точки зрения, это было бы низостью. Победив Кнососа, Йоргенсен завоевал право поступать по-своему.
— Я ухожу, — сказал он.
— Будь по-вашему, — согласился Шан д'Арг. — Подождите секунду.
Он открыл одну из коробок, висящих на поясе, и достал мешочек, наполовину наполненный водой, — все, что осталось от его симбиотического комплекса. Он протянул его Йоргенсену.
— Возьмите. Он вам пригодится. У меня хватит воды для Кнососа.
— А вы сами?
— Завтра мы спустимся в долину и отыщем источник.
— Спасибо, — поблагодарил Йоргенсен. Он не имел права отказываться. Он посмотрел на костер и четверку остальных, затем повернулся и сделал несколько шагов.
— Я иду с вами, — крикнул Марио.
— Нет, — ответил Йоргенсен не оборачиваясь. — Позже, если захочешь, пойдешь. Но сейчас я должен идти в одиночку.
У него кружилась голова. «Дрался я в одиночку. А потому и должен идти один. Каждый из них должен сам понять, почему ему следует идти в Далаам».
Он подобрал и застегнул на себе пояс. Сунул за него кинжал Ливиуса. Отныне он был орудием труда.
— Прощайте, — сказал он так тихо, что его, похоже, и не услышали.
Он ускорил шаг и растворился во мраке ночи. Вскоре небосвод потемнел, звезды затянуло тучами, и огромные капли дождя освежили его разгоряченное тело.
Когда Йоргенсен проснулся, его удивило, что все еще стояла ночь. Он глянул на часы — проспал пятнадцать часов. До рассвета оставалось еще целых шестьдесят часов.
Он расстегнул пояс и взмахом кинжала срезал с него оружие и аппаратуру. Затем принялся кромсать на себе одежду. Синтетическая ткань поддавалась с трудом, что только удвоило его рвение. Он хотел войти в город, как туземец, оставив только часы, хотя вовсе не был уверен в том, правильно ли они идут.
Босиком, полунагой, Йоргенсен ощутил себя свободным. Он провел рукой по лицу, пальцы нащупали запекшуюся кровь и щетину пробившейся бороды.
Он сложил все в кучу — может, туземцам сгодится. Затем поднял фонарик. Он был размером с палец, и его луч бил на добрый километр. Сейчас же он светил не ярче свечки. Странно, что он вообще работал. Видно, нейтрализующее поле не совсем вывело его из строя. А может, таинственный противник решил дать им шанс в этой непроглядной ночи.
Он побаивался спуска в Далаам и решил идти по тропе.
Та отыскалась у самого обрыва — ее обозначали едва светящиеся камушки. Этого было достаточно, чтобы не сбиться с пути. Далаамцы, по-видимому, пользовались тропой и по ночам.
Дорожка втянулась в узкое ущелье и круто пошла вниз. Йоргенсен замедлил шаг. Стена справа исчезла. По слабой фосфоресценции вдоль края тропы он угадал пропасть. Она была бездонна, как небо, но пугала сильнее — в ней не светилось ни огонька, ни звездочки.
Некоторое время он шел, прислушиваясь к шороху камушков, срывавшихся из-под ног. Шагать вдоль вертикального обрыва в темноте ночи было легко и приятно. Даже пропасть уже не страшила, а манила своей неизвестностью.
Глянув вниз, Йоргенсен увидел на дне ущелья бледноватое свечение. И чем ниже он спускался, тем четче вырисовывались контуры этого опалового облачка. Выделялись более светлые участки, а темные зоны походили на наброшенную сверху сеть. Это был ночной Далаам.
Свечение не было искусственным и, похоже, рождалось в воздухе. С высоты, где находился Йоргенсен, было видно, что свет исходит не от фонарей. Он как бы пронизывал лес. Скорее всего, светились сами деревья. Светящиеся камушки вдоль тропы свидетельствовали, что в почве много фосфоресцирующих веществ. По-видимому, деревья накапливали энергию в дневное время, а ночью освещали город.
Такой симбиоз города с лесом поразил Йоргенсена. Если туземцы специально вывели такой вид деревьев, значит, они обладают глубокими познаниями в области генетики. Еще одна загадка Игоны!
Как только огромные круглые листья сомкнулись над головой Йоргенсена, ярче засветилась тропа. Он понял, в чем дело, через несколько метров: тропинка бежала вдоль чудовищных размеров ветви, во всем повторяя ее изгибы. После двух или трех поворотов он оказался у широкого отверстия в стволе.
Йоргенсен застыл в нерешительности. Не иначе, это был вход в город. Ни охраны, ни предохранительных устройств. Тишину нарушал только шорох листвы. Вокруг ни души. Решившись, Йоргенсен сделал шаг внутрь дерева. В конце концов, он явился в город с открытым забралом и без оружия в руках. Само по себе это было риском.
Туннель вился внутри ствола. Свет сочился из его гладких овальных стен, потолка и пола. Метров через двести туннель кончился. Дорожка снова наклонно побежала вдоль ветви. Дерево, росшее рядом с обрывом, было самым громадным в лесу. Земли еще не было видно. В глубине леса было темнее, кроны деревьев служили здесь не только источником света, но и своего рода крышей.
Дорожка раздвоилась. Ветвь поменьше уходила вверх, а побольше — вниз. Йоргенсен без колебаний выбрал спуск. Ему хотелось поскорее оказаться в городе. Поражал размах ветвей. Позже он понял, что мощные ветви опирались на кроны более низких деревьев, вернее, лес состоял из нескольких связанных друг с другом ярусов и именно они составляли «кварталы» города. Пока все это вызывало только восхищение.
Он ступил на землю, почти не заметив перехода. Но через несколько метров дорожка, петлявшая среди слабо фосфоресцирующей травы, оборвалась.
Йоргенсен в недоумении остановился. В разные стороны разбегалось с полдюжины узеньких тропок, которые исчезали позади циклопических стволов. Он немного помедлил, а потом двинулся по крайней левой. Он осторожно шел вперед, пока не заметил сложенное из огромных камней жилище — низкое одноэтажное строение с плоской крышей и высокими узкими окнами. Внутри было темно. Тропинка упиралась прямо в крылечко со светящейся дверью.
Никаких признаков жизни. Ни шума, ни дымка над крышей. Йоргенсен обогнул жилище на почтительном расстоянии и наткнулся на другую тропинку, которая вела к еще одному такому же домику — из-за стволов виднелась лишь часть его стены. Именно таким он видел город в окуляры своего ордзи-бинокля.
