Сергей Байбара - Цветы на камнях

— Не знаю пока. Но эти красавцы прилетели к нам позавчера. Летели на высоте около километра, — говорил Генерал, зажимая платком нос. — Потом им, видимо, захотелось жрать, и они спикировали вниз, в поисках пищи. Их заинтересовала отара овец. Двух овец зарезали, хотели утащить, но тут чабан подоспел. Пристрелил их. Ну, так как твари необычные, я велел их сюда притащить. Завтра отправлю их в Боржоми, пусть там разбираются. У нас своих забот хватает. А у вас таких красавцев еще не было?

Полевые командиры отрицательно покачали головами.

— Ну, не удивляйтесь, если появятся, — сказал генерал. — Потом кашлянул, добавил, — Выходим отсюда, воняет нестерпимо.

— Будет много проблем, если их хватятся родственники, — сказал Мансур, пропуская Генерала вперед.

— Не должно быть, — сказал он. — Они тщедушные, хилые, весят по сорок-пятьдесят килограмм при своем-то росте. И две пули из «Калашникова» или «М-16» для них хватит за глаза. Если только они не прилетят стаей, особей в пятьдесят. Хотя летают неплохо.

— А я вчера слышал в разговоре, как кто-то из моих бойцов упоминал про крылатых демонов. Говорят, в Гори что-то подобное видели, — заметил Бека.

— Возможно, — согласился Генерал. — Хотя, Гори… Далековато… В общем, смотрите в оба. И бойцов поставьте в известность.

Когда они вернулись к особняку, возле него было «припарковано» уже шесть-семь бронемашин. БРДМ-2, три «Хаммера» и один БТР-80. Значит, все в сборе. И Зураб, и Важа, и Абели. Командиры всех направлений, всех узлов обороны. Все уже зашли в дом.

— Прошу прощения, господа, что не встретил вас лично, — обратился Генерал, когда они прошли в дом, где их уже ожидали прибывшие офицеры. — Не считайте это неуважением к вам. Обещаю сегодня компенсировать постыдный недостаток гостеприимства с моей стороны. Но все это будет позже. Прошу вас, господа (это уже было обращено к Беке и Мансуру), садитесь.

Бека и Мансур заняли свои места за овальным столом, чувствуя на себе недовольные взгляды. Если бы речь не шла о мужчинах, можно было бы сказать, — ревнивые. Уж не планирует ли Генерал в будущем назначить кого-то из них своим преемником, хотя они сделали для общего дела не больше других?! Сам Генерал уселся во главе стола. Степенная неторопливая мужская речь потекла вместе с табачным дымом вверх, повисая над потолком. Ждать оставалось недолго. Вторая половина большого стола была свободна. Там места «гостей».

Спустя пятнадцать минут в комнату вошел молодой офицер, сообщив, что делегация звиадистов уже прибыла, и ее следует ждать с минуты на минуту. Грузинские командиры обсуждали, что заставило звиадистов просить о перемирии. Может, «турки» поднажали на них, не добившись успеха на рубежах Союза? Или бандиты? Или наоборот, зная о том, что «турки» понесли тяжелые потери в боях под Читахеви, звиадисты хотят обезопасить один из своих флангов и нажать на пришельцев с юга, откусить у них пару-тройку деревень?

Вообще-то, движение сторонников Гамсахурдиа было ослаблено после смерти своего кумира и практически сошло на нет после того, как Саакашвили организовал торжественное перезахоронение, признав важную роль первого президента Грузии в истории страны. Это должно было стать символом примирения нации. Но после ядерной войны, когда под угрозой смерти на грузинские земли хлынул поток переселенцев из Армении, из выжженной русскими ракетами Турции, когда, пользуясь анархией и хаосом, власть в целых регионах захватывали бандитские главари и иностранные наемники, идеи Гамсахурдиа нашли благодатную почву и сторонников для возрождения. Люди, никогда не видевшие в глаза Звиада, почитали его чуть ли не как божьего пророка, пришедшего спасти многострадальную Грузию от многочисленных врагов.

И вот, наконец, в приемной послышались шаги. Речь Генерала и его «наместников» стихла, все внимательно смотрели на дверь.

Вошел сопровождающий офицер, который доложил, что звиадистская делегация прибыла и готова войти. Генерал молча кивнул.

И вот в кабинет вошли три офицера в грузинской летней полевой форме. Глава делегации — лысый седой усач со шрамом на лбу со знаками отличия полковника. Второй, — низкорослый брюнет лет тридцати с погонами капитана. Его голова была забинтована, левая рука, также перебинтованная, держалась на перевязи. Третий, лейтенант, двадцати пяти-тридцати лет был одет не в традиционный полевой камуфляж, а в черную форму, похожую на ту, какую носили охранники в супермаркетах до войны. Она дополнялась разгрузочным жилетом также черного цвета. Половина его лица была обезображена огнем и многочисленными рубцами. На груди со стороны сердца у лейтенанта был нашит золотистый значок, напоминавший молнию.

У всех на рукавах выделялись шевроны в виде черно-кизилового флага, дополненные цифровыми и буквенными обозначениями. От всех пахло едким солдатским одеколоном. Генерал поднялся со стула, сказал:

— Мы ждали вас, господа. Надеюсь, вы добрались хорошо, и проблем в поездке у вас не было?

Обычная дипломатическая вежливость. И союзные командиры, и звиадисты смотрели друг на друга с угрюмой нескрываемой злостью, подобно волкам из двух конкурирующих стай на спорной территории. Каждый был бы рад пожелать противнику скорой смерти. Но таковы обычаи…

Особенно злобен был взгляд израненного капитана. Он скользил по офицерам Союзам и, наткнувшись, на Беку и Мансура, начинал пламенеть лютой ненавистью. Не иначе, как этот капитан вчера лично командовал атакой на «линию Мансура» и его раны, — память от вчерашнего боя. Возможно пули, которые его настигли, — это пули лично Мансура или Беки.

Звиадистский полковник кашлянул и ответил глухим, сдавленным голосом:

— Благодарю за заботу, господин генерал. Мы добрались без проблем и никаких претензий к принимающей стороне не имеем. Я полковник Вооруженных Сил Великой Грузии Константин Гегечкори. Со мной капитан Качибадзе и лейтенант Джикия.

— Тогда прошу садиться…

Звиадисты заняли свои места с противоположной стороны. Все они были безоружны, — оружие сдали еще на границе. Это было необходимым условием. Сюда их везли с завязанными глазами. Гарантией безопасности звиадистских офицеров были заложники, переданные той стороне при пересечении границы.

Подобная практика была описана у писателя Марио Пьюзо в его романе «Крестный отец» и была введена в обиход, как только начались боевые действия Союза с внешними врагами. При необходимости переговоров противоборствующие стороны обменивались заложниками, на которых должно было пасть возмездие в случае нарушения одной из сторон обязательств. Как и в «Крестном отце» тут же появилось два горских нейтральных клана, для которых поставка заложников стала средством дохода. И точно так же как и в Америке сороковых годов, кланы эти отличались верностью старым обычаям кровной мести и готовы были начать войну с любой стороной, ставшей виновницей гибели их родичей.