Попав в цивилизованный мир, Устеин наконец стала носить одежду, хотя это ей не особенно нравилось. Одевалась она по моде леров, причем одежда закрывала ее полностью.
Но однажды, находясь дома, она сбросила платье и, показывая Хану прекрасную нежную грудь, гордо сказала, сколько поколений трудилось, чтобы получить такой цвет кожи. Затем она подняла подол, чтобы продемонстрировать ноги, покрытые пушистым мехом цвета меди.
- А это? И это все приходится закрывать, так как обычаи здесь другие!
Но тем не менее ей нравилось подбирать одежду, и она забавлялась этим, как ребенок игрушками. Лизендир не очень одобряла ее стиль одежды, но должна была признать, что вкус у Устеин есть, и она быстро вошла в струю моды. Теперь она отличалась отлеров только цветом волос и хрупкостью телосложения. По стандартам леров она была даже маленькая.
Хан все еще думал о новой жизни, которая ждет клешей.
- Я уверен, что они объединятся в племена, и тогда начнутся войны и несправедливость. Но Хетрус сказал, что пошлет на планету людей, которые будут поддерживать относительный порядок.
- Да, они будут воевать. Мужчины будут драться из-за женщин и наоборот. Я даже слышала, что такое случалось и на Рассвете. - Она с испугом подняла брови.
Затем они оба, не сговариваясь, стали смотреть в море. Неброские цветы дождливого дня плавно и незаметно переливались, переходя из одного цвета в другой. Вскоре дождь прекратился, и облака на западе окрасились в теплые тона. Море стало серебряным, и по нему прокатывались спокойные волны, вызывающие гипнотическое действие. Они стали говорить о Лизендир, о ее трудностях в отыскании мужа, о том, что ей приходится проводить много времени в поездках и поисках. Устеин была еще более озадачена, чем Хан, обычаями леров в отношении создания семьи. Леры сделали семью чисто социальным явлением, а не личным делом каждого.
Устеин допила свой чай, грациозно поднялась и потянулась, как экзотическое животное.
- Я хочу спать. Пойдем домой?
- Прекрасная идея. Я долго смотрел на волны, и мне тоже захотелось спать.
Они накинули плащи и вышли их чайного домика, чтобы вернуться в отель по извилистым улочкам, все еще блестевшим от дождя. Все вокруг обещало на завтра хорошую ясную погоду. Они были на улице почти одни. Конец дня, все магазины были уже закрыты, и спокойный вечер спускался на Пленкхандер.
Когда они поднялись в свою комнату, где жили вместе с Лизендир, когда та бывала в городе, то увидели, что она здесь, и собирает свои пожитки. Она казалась очень усталой, но на лице ее светилось нечто, по чему они догадались, что она дождалась своего счастья.
Она слабо улыбнулась и сказала:
- Теперь вы можете пожелать мне счастья.
- Значит, ты нашла себе мужа? - спросил Хан.
- Да. Ирония судьбы. Весь день я провела в горных районах и рыбацких деревушках. Там ужасная грязь, и мне совсем не хотелось войти в рыбацкую семью. Но когда я вернулась, меня ждало письмо. И представьте! Сколько поисков и мытарств, - тщетных, так что я совсем уже испугалась, что никто не захочет меня - и вот: иос находился совсем рядом, за мостом, по дороге на пляж. Меня приглашают второй женой.
Хан подумал с минуту и спросил:
- Ты думаешь, что сможешь быть счастлива с ними?
- После того, что я испытала, после клятв, которые я нарушила? Это хорошие леры, спокойные, а мне именно это и нужно. Проводите меня.
Все втроем они вышли на улицу и остановились возле уличного фонаря. Лизендир заметно расстроилась, но в то же время не могла справиться с волнением. Они стояли и смотрели друг на друга. Лизендир понимала, что Хан и Устеин читают все на ее лице.
Она сказала:
- Да, это правда. Теперь это мой дом. На сорок лет. Прямо здесь, в Плекхандере. - Она осмотрелась. На деревьях сверкали капли дождя. Запах моря наполнял воздух, и с берега, который был совсем рядом, слышался неумолчный гул прибоя, волны лизали коричневый песок, не давая ему просыхать.
- Это трудно представить, - сказал Хан.
- Для тебя. Но не для меня.
Они шли к востоку, перешли через старый каменный мост и, пройдя еще несколько сотен метров, подошли к низкой стене, увитой виноградной лозой, нос был окружен деревьями, и вход в дом был ярко освещен. Лизендир дернула за веревку, и раздался глубокий звук колокола. Они вошли в сад, и из дома сразу выбежала девочка, хотя она была в таком возрасте, что пол ее невозможно было определить. За нею вышла женщина-лер, которая встала возле двери, ожидая их приближения. Она была низенькая, смуглая, миловидная, хотя красивой ее назвать было нельзя. Видимо, она занималась хозяйством, так как волосы ее были перевязаны платком. Хан заметил, что руки у нее красные от работы, но сильные и красивые. Она была лет на пять старше Лизендир.
Девочка бегала вокруг них, затем подбежала к Лизендир, обняла ее, Прижалась лицом к ее щеке. Затем она повернулась к Хану и засмеялась. Хан едва подавил желание рассмеяться при виде ее беззубого рта. В женщине был какой-то шарм. Лицо у нее было уже и более овальное, чем у Лизендир, волосы темнее. У нее были мягкие полные и чувственные губы и прямой взгляд глаз, цвета моря во время шторма.
Она сказала:
- Я Хветмерлейн. Жаль, что мужа нет дома. Он на виноградниках, и пробудет там несколько лет. - Голос у нее был чистый, прозрачный. - Вы останетесь у нас на этот вечер? Оставайтесь, пожалуйста, я буду счастлива.
И они вошли в дом под деревьями, ужинали и рассказывали свои приключения Хветмерлейн, которая с плохо скрытым изумлением слушала их. Если Хан отклонялся от течения своего рассказа, Устеин или Лизендир поправляли его. К концу вечера Хан заметил, что Лизендир и Хветмерлейн стали более доверчивы друг к другу. Между ними появилась теплота. Он вообще-то сомневался, что Хветмерлейн тепло примет Лизендир: ведь она провела с мужем много лет. Вырастила с ним детей, а теперь сама привела в дом новую жену. В свой дом... Хан пытался вообразить, как же это будет, но не мог.
Они знали, что Лизендир входит в клан Люден, что на синглспиче означает "вино". Хветмерлейн все больше нравилась Хану. Она была доброжелательная, теплая. И он подумал, что, может быть, Лизендир повезло, теперь ее жизнь наполнилась. Хветмерлейн была довольна, когда узнала, что Хан немного знает синглспич, и настояла, чтобы он и Устеин взяли с собой бутылку ее вина. Она много говорила о муже Ториандасе.
Она подозревала, что Ториандас ушел на виноградники, чтобы найти ей нового мужа. Видимо, он обладал мрачным юмором, так как перед уходом пообещал отыскать ей самого горького пьяницу.
Устеин громко рассмеялась:
- И что ты с ним будешь делать?
- О, я перевоспитаю его быстро, - ответила она беспечно. - Или выгоню.
