Антон обрушился по степеням вниз и кинулся к притолоке, где имелся небольшой монаший складень. Открыв его, он, расшвыряв в стороны толстые кошеля с гремящими монетами, и схватил хрустальный шар, спрятанный монахом в самый угол, что подтвердило подозрения, что шарик не простой.
В это время каленая сталь секиры исчерпала запас прочности и сломалась. Уже ни с чем не сдерживаемый потолок ухнул вниз. Вместе с ним обрушился весь второй этаж, сминая лестницу и складной стол.
Все это спецназовец видел уже в прыжке.
Едва он выскочил в окно, как мимо него с рокотом просвистел упавший потолок и крыша здания.
Метаморфозы с домом продолжали происходить.
Второй этаж уже сложился с первым, но движение не прекратилось, и стал двигаться сам дом, погружаясь в землю. Некоторое время в глубине квадратной ямы продолжала виднеться крыша, потом сбоку на цепях выволокся стальной лист с пластом дерна, который плотно прикрыл отверстие, как-будто его и не было.
Забор тоже исчез, и люди оказались на неприглядном обдуваемом всеми ветрами пятачке.
— Великий К.Г.! — ругался Волобуев. — Не мог подольше потолок подержать. У нас же все оружие, все припасы уплыли.
Он недоуменно уставился на шар в руках спецназовца.
— А это что за хрень у тебя, Ледокол?
— Позаимствовал у веселого монаха, — пренебрежительно сказал он.
Волобуев целую вечность набирал в грудь воздуху, чтобы заорать:
— И ты взял эту хрень вместо оружия?
2 2. С Л А В Н Ы Й Г О Р О Д А Х А Н Г А Р А Н
В воротах города их остановила стража из пяти янычар во главе с начальником стражи, вооруженных ятаганами и тяжелыми медными щитами. У старшего имелся еще и меч.
— Откуда идете? Сколько вас? — Спросил офицер, важно покручивая длинный черный ус, как будто не видел, сколько их, но Шарагд — дело тонкое, раз начальник, то должен надувать щеки.
Каждый суслик-агроном, пришла на ум поговорка. Если бы еще знать, что такое суслик.
Антон ответил, что их четверо вместе с конем и идут они из Барража.
— И где же ваш товар? — подозрительно поинтересовался офицер.
— Продали! Теперь вот хотим отдохнуть перед дорогой домой.
— Продали? И налога не платили! — возмутился офицер.
— Некому было! Теперь мы готовы заплатить! — поспешил успокоить Антон, доставая и протягивая мерочек с толченым золотом.
Офицер торопливо развязал его, и глаза его алчно загорелись. Он поспешил спрятать «налог» за пазуху.
— Если имеете огнестрельное оружие, можете выбросить его за ненадобностью — город и окрестности находятся под влиянием нейтрализующего поля, — сказал офицер и прикрикнул:- Отворяй ворота! Лишние рты прибыли в наш славный город, да продлит Великий К.Г. его годы.
Широкие хлопающие и лязгающие воротины приоткрылись ровно настолько, чтобы впустить вновь прибывших. После чего их наглухо захлопнули, и не только захлопнули, но и заперли на тяжеленный кованый засов, который затем прикрутили к опорной башне стальной проволокой.
— Дозволено ли мне будет спросить вас, любезный, — учтиво обратился к офицеру Волобуев, — кого вы так опасаетесь?
— Дозволено вам не будет, — не менее учтиво ответил тот.
— Это я к тому, что мы с моим другом Ледоколом могли бы избавить ваш славный город от любой напасти. Естественно, за деньги.
— Ты смотрю, крут, дружище, — недобро сощурился офицер. — Может, ты из лихих людей?
Не поступили ли мы опрометчиво, впустив тебя в наш славный город? Может, нам стоит проверить тебя, залив в пасть расплавленного олова?
Антон поспешил вмешаться и развести стороны. Разве что «брэк» не крикнул.
— Какого К.Г. ты вздумал в охрану набиваться? Тебе что золота мало?
— Извини, Ледокол! — тот примирительно развел руками. — Привычка. Всю жизнь мочил за деньги, не могу отвыкнуть.
Самое время расстаться с такими мочиловами, подсказал Иван. Антон и сам знал, но все оттягивал момент. Привык он к ним.
Они дошли по узкой улочке до небольшой площади, по обыкновению превращенную в стихийную торговую точку. И он решил, пора.
— Ну, все, судари, я провел вас через Перегон, здесь наши пути-дорожки расходятся!
Золотишко у вас есть, с голода не помрете, так что желаю удачи!
Он пожал руку Куцему, ответившему довольно растеряно, потом Волобуеву. Здесь вышла небольшая заминка, когда он хотел забрать свою руку обратно, силач руку задержал.
— Что это значит? — нахмурил он брови.
Волобуев спокойно посмотрел на него и ответил:
— Да, ты провел нас через Перегон. И золотишко наше не отнял, спасибо. И жить нам с ним осталось ровно столько, пока мы не решим расплатиться в трактире.
— Почему?
— Как засветим рыжье, нас ночью и зарежут.
— Что ты этим хочешь сказать? — Опешил Антон. — Ты ведь этим хочешь что-то сказать, верно?
— А то! — важно произнес Волобуев. — Хоть мы и прошли Перегон, наш караван не распался, и главным у нас остаешься ты.
— И что мне с вами делать?
— Куда ты, туда и мы!
— Это может быть опасно! — честно предупредил Антон.
— Поодиночке все одно пропадем.
Спецназовец продолжал колебаться, но неожиданно за предложение Волобуева вступился Иван.
— Здоровяк может сгодиться! Не тебе одному меня на горбу таскать! Да и пацан тоже.
Где ты будешь Дану Дануева искать? По улице бегать? Пацана и зашлешь.
— Ну ладно, — сдался Антон. — Только потом не говорите, что я вас не предупреждал.
Выспросив, где находится трактир поприличнее, Антон со спутниками направились туда.
Город оказался красив как рождественская игрушка. Каждый дом окружали стены из настоящего камня, украшенные цветными мозаиками, сюжет которых ни разу не повторялся.
То они воспевали подвиги неких рыцарских битв, то бесстрастно фиксировали беспощадность космических баталий. На одной из фресок Антон даже узнал хищные силуэты пресловутых "Сарацинов".
На другой — ему померещилась конструкция Суперклетки, но это оказалась картинка из жизни коллективных бань.
Вдоль заборов тянулись нескончаемые импровизированные прилавки, и Антон непроизвольно замедлил шаги, пораженный, потому что у ближайшего прилавка стоял живой мегалак.
Толстое кольцо было вдето ему в нос. К кольцу крепилась не менее толстая цепь, в свою очередь, трижды обернутая вокруг столба и запертая на замок.
Маленький жилистый торговец отпер замок и заставил мегалака тащить мешок с мукой, удерживая его одной рукой за цепь, а другой стегая плетью и прикрикивая:
— А ну пошевеливайся, тварь!
— А я и не знал, что у вас тут рабство, — сказал Антон Волобуеву.
