Подсобка оказалась небольшой комнатушкой, где были сложены кисти, краски, распылители и прочие вещи, необходимые для мелкого косметического ремонта коридоров и помещений базы.
— Давайте туда. Спрячьтесь хорошенько, а я прикрою вас тенями.
— Зачем? — удивилась Кристина. — Мы же собирались…
— Так и поступим. Но пока переждем.
— Но эти ящеры…
— Переждем, — зловещим голосом заявил Руслан, стараясь говорить так, чтобы у девочки больше не возникло ни вопросов, ни возражений. — А твой Друг пусть пока перестроит твою подругу. Через полчаса все должно быть готово, она сумеет дышать марсианским воздухом… — И подумав, добавил: — И станет невосприимчивой к внешнему холоду.
Рафа, округлив глаза, уставилась на Руслана.
— Я не понимаю…
— А тебе и не надо ничего понимать. Все, затихни там, в углу.
Руслан удар ил тенью по лампам. Свет в помещении замерцал и потух, после чего Руслан развернул плащ теней, прикрыв себя и двух девушек.
Теперь предстояло самое сложное — ждать. И тут Рафа взвыла. Руслан резко обернулся и увидел, как выгнулось тело их новой спутницы, а потом… потом лицо ее превратилось в маску боли и страдания. Руслан скривился и отвернулся. Он по себе знал, как это больно, но боль была всего лишь необходимой частью процесса.
Ожидание. Вот, пожалуй, что было хуже всего — хуже любой боли. Правда, в этот раз оно оказалось недолгим. Неожиданно, без всякого предупреждения, двери кладовой распахнулись. На пороге появились двое в форме охранников с оружием наготове. Руслан сжался, сгустил тени над девушками, отлично понимая, что если начнется стрельба, Кристина погибнет. Ее «паук» не сможет ей помочь. И вновь его кольнула странная мысль: почему он так цепляется за эту девчонку? Из-за того, что ее мать умерла у него на руках и он, восстанавливая силы, хлебнул ее крови? Нет, тут дело совсем не в этом. Да и сама девчонка слишком легко поверила ему. В какой-то миг Руслану показалось, что он всего лишь пешка на гигантской шахматной доске и кто-то невидимый — некий бог-гроссмейстер, двигая фигуры самым бесшумным образом, пытается сделать из пешки ферзя.
Тем временем охранники оглядели помещение. Один из них, вытянув руку, пощелкал переключателем.
— Уроды, не могут вовремя лампы поменять.
— Не кипятись, вряд ли они залезли бы в эту подсобку.
— Ради чего они вообще сюда явились?
— Черт его знает? Иваныч с нас три шкуры снимет, если мы этих диверсантов не отыщем. Он еще не отошел от восстания.
— Знаешь, мне начинает казаться, что это какой-то за…
Двери закрылись, отрезав конец фразы, и Руслан облегченно вздохнул. Судя по всему, охранники базы даже не догадывались, с кем имеют дело. Хотя их мифический начальник, скорее всего, догадывался. Ведь прилетел же назад пустой транспорт, посланный за беглецом с Земли…
А потом — словно нахлынуло. Руслан, невзирая на протесты Красотки, опустился на колени и, вытянув руки, прижался лбом к полу.
Во имя Аллаха, Всемилостивого и Милосердного!
Хвала — Аллаху, Господу миров,
Милостивому, Милосердному,
Царю в день суда!
Тебе мы поклоняемся и Тебя просим помочь!
Веди нас по дороге прямой,
По дороге тех, которых Ты облагодетельствовал,
Не тех, которые находятся под гневом и заблудших.
И замолчал, пытаясь ощутить прикосновение Бога. Но Аллах то ли не слышал его, то ли в этот миг отвернулся. А Руслан лежал, прижавшись лбом к холодному металлическому полу, понимая, что жизнь его больше никогда не будет такой, как раньше, никогда…
Вновь перед ним, одна за другой, мелькали картины полустертых воспоминаний детства и отрочества, но что могло сравниться с полетом в ледяном черном небе, вкусом марсианского воздуха, ощущением безумных просторов. Для Руслана и Аллах, и все связанное с ним, осталось где-то там, среди узких, заплесневелых кубалов Земли. Теперь он стал иным человеком, и у него должна быть иная вера. А губы вновь и вновь повторяли Первую Суру, словно это была та единственная соломинка, которая могла вытащить его в реальность, вернуть к повседневной жизни в бетонном чреве мегаполиса, где монотонная работа или грабежи, пьянки и компьютер сливались в единое бесконечное существование. И вера, его Аллах, тот самый Бог, которому он молился с детства, с его таинствами и ритуалами, грехами и постами был частью той жизни. А Руслан стал иным. Теперь перед ним была открыта почти любая планета. Он стал существом Вселенной, поистине небожителем, который, вырвавшись из земной клетки, мог… он мог почти все, как Бог… И от ужаса перед подобным кощунственным сравнением сердце Руслана сжалось…
— Время самоанализа закончено. Друг уже вернулся к Кристине.
Руслан с трудом поднялся, взглянул в сторону женщины и девочки и спросил, обращаясь скорее к Кристине, чем к Рафе:
— Ну как?
— Идти сможет, но…
— Когда вернемся в город, у нее будет свой симбионт… А теперь пошли. Нужно остановить Владык, иначе они уничтожат все и вся.
— И для этого ты хочешь снова освободить мутов? Они ведь совсем недавно уже устроили тут резню.
— Неужели ты не понимаешь. Да пусть погибнет вся эта база, лишь бы не был уничтожен сам род людской! Впрочем, лучше спроси у Друга, он тебе все растолкует. И развернувшись, Руслан решительно шагнул к двери.
Выскользнув из подсобки, он огляделся, а потом решительным шагом направился в сторону шлюза. Кристина и Рафа, больше не споря, отправились за ним.
Оказавшись в шлюзе, Руслан весь подобрался. Он видел, как напряглась Рафа, которая еще не осознала происшедших с ней перемен. Для нее воздух по ту сторону шлюза был смертоносным, и то, что она может дышать им так же свободно, как земным, видимо, пока не укладывалось в голове, хотя она старалась скрыть обуревавшие ее сомнения.
Когда двери шлюза разошлись, в лицо ударил холод подземелья. Но он был не страшен ни самому Руслану, ни его спутницам.
Туннели этажей, отделявших туннели каторжников, сильно отличались от ходов верхней части базы. Тут не было никакой отделки. Грубые каменные стены, которые еще носили следы вырубавших их буров. Связки каких-то кабелей, протянутые по стенам на специальных крючьях-креплениях. Тусклые лампы, едва освещавшие коридор. Впрочем, последнее ничуть не мешало ни Руслану, ни его спутницам.
— Итак, какой у нас план? — вслух поинтересовался Руслан, обращаясь одновременно и к девушкам, и к Красотке.
