— Просто приятно.
— Это его работа — повторил Миша: — Идём скорее. Я так голоден, что готов съесть даже мамонта.
— Лучше слона — поправила Ира: — Мамонты кажутся больше из-за повышенной мохнатости, но по живому весу, в среднем, проигрывают слонам.
— Да кого угодно — рассердился математик: — Пошли уже.
Таня морфировала в футболке нагрудный карман и спрятала туда аккуратно сложенную поздравительную грамоту.
Спустя полтора часа она не выдержала и оставив друзей допивать вкусный холодный напиток содержавший в себе сок десятка ягод, резко замораживаемых опусканием в жидкий азот, а потом так же резко нагреваемый вплоть до превращения в газ, который затем конденсировался и подвергался дополнительной обработке (рецепт кулинар-мастера из Красноярска) Таня вышла на воздух.
Почти начался вечер. Вот-вот должны были проступить первые, самые яркие, звёзды. Луна пятикопеечной монетой выглядывала из-за шпиля башни научно-исследовательского института имени Натальи Свирепой, главным образом занимающегося изучением методов выращивания искусственных интеллектов, и, немного, общими проблемами автоматизации.
В воздухе похолодало. К ночи должен будет пойти дождь. Климатологи если и ошибались, то не больше чем на пару часов. Таня улыбнулась совершенно незнакомому человеку проходящему мимо потому, что он приветливо кивнул девушке в задумчивости облокотившейся на перила. Она сделала глубокий вдох и, окутавшись золотистым сиянием преломляющего поля, позвонила Николаю Подводному желая выяснить всё раз и навсегда.
В внутри преломляющего поля, в виртуальном пространстве построенном её личным коммуникатором типа «спутник», Коля выглядел задёрганным и усталым. Мешки под глазами, всклоченные волосы. Мог бы применить программу коррекции облика. Хотя парни редко обращают внимание на подобные мелочи.
— Поздравляю — сказал Коля: — Ты победила, я знаю.
Таня спросила: — Куда ты исчез?
— Нужно было срочно помочь дяде.
Таня помолчала и неожиданно для самой себя выпалила: — Ты всё ещё хочешь меня видеть?
— Да
— Спасибо — сказала она почему-то шёпотом.
— За что? — удивлённо спросил Коля: — Послушай: извини, тут надо закончить одно дело. И вам, наверное, следует исключить меня из вашего отряда комиссаров. Так будет правильнее и всё равно от меня никакой пользы.
— Следователей — поправила Таня, но он уже отключился.
Кто-то обхватил её сзади за плечи. Это была Лена, а остальные следователи стояли чуть в стороне: — Никак не могу подобрать подходящего момента, поэтому скажу сейчас. Твой Коля есть в том списке, из оставшихся ста четырнадцати человек…
— Зачем тогда вы приняли его в отряд? — поморщилась Таня.
— Ты потребовала «голосуем». И неудобно отказывать человеку. Впрочем, это всё равно ничего не значит. В том же списке оказалась моя троюродная сестра. Когда я пришла к ней в гости, оказалось, что сестрёнка собирается сплавляться по реке Оби. — Лена улыбнулась: — Прежде она не увлекалась туризмом, а тут на рабочем собрании решили, что отпуск следует проводить активно и ей поручили сбор снаряжения и таким образом она попала в нашу статистическую выборку.
— Что мы ищем? — тихо, как будто у самой себя, спросила Таня: — В этом году разобрали больше палаток и консервированных продуктов длительного хранения чем предполагалось. Ну и что? Разве это преступление?
— Представь себя проводящим эксперимент учёным — Лена продолжала её обнимать упираясь подбородком в плечо: — В целом эксперимент прошёл удачно, но приборы зафиксировали небольшое отклонение от расчётов и настоящий учёный обязан выяснить почему это произошло и по какой причине.
— То есть мы учёные от плановой экономики? — улыбнулась Таня.
— Мы следователи. Следователи из отдела статистики. — Лена пожала плечами. Таня не видела, но почувствовала её движение: — Конечно это может быть случайной флюктуацией и в трёх из четырёх случаев так и есть. Только я не смогу спокойно спать пока досконально не выясню так ли это. Вдруг мы действительно поймаем палаточного шпиона или террориста готовящегося консервный теракт?
— И что мы в таком случае сможем сделать? — Таня улыбалась уже открыто: — Знаешь древнюю пословицу об охотнике и медведе с сакраментальным вопросом «кто кого поймал».
— Я думаю — вступил в разговор подошедший математик: — Думаю, что когда разоблаченный шпион или террорист станет нас устранять, он неминуемо засветится перед теми, чья работа как раз поиск всякой проползающей контры. И получается, что своё дело мы всё-таки сделали. Я так думаю.
— Лучше мы устраним его — сказала Ира.
— И утром на всех информационных порталах появится статья с крупным заголовком «девочки разоблачили американского шпиона» — подхватила Коваленко.
— Гхм — прокашлялся Беликов.
— Ты чего кашляешь, простыл?
— Это я мягко напоминаю, что не все из нас «девочки» — объяснил математик: — Ну сколько можно забывать обо мне?
— Хорошо, тогда заголовок будет «девочки и Миша Беликов поймали» и не американского, а имперского и не шпиона, а диверсанта.
— Да ну вас — сказала Таня: — Я ведь серьёзно спрашиваю.
— Если серьёзно, то в лучшем случае мы найдём ошибку в формуле или неточность в исходных данных положенных в основание годичного плана или какой-то неучтённый аналитиками фактор вроде внезапного массового помешательства на экстремальном туризме охватившее новосибирцев в этом году. Вместо хвалебной статьи в «Правде» и всесоюзной славы будет устная благодарность от города-интеллекта и сознание того, что ты сделал пусть маленькое, но полезное дело. На самом деле это не так уж и мало, верно?
— Верно — согласилась Таня — Немного сучновато, но верно.
Ира указала пальцем в небо: — Смотрите — звезда. Первая звезда этого вечера.
— Станция — поправил Миша: — Видишь, она движется. Скорее всего: орбитальная вервь «Рассветная» или научная станция «Комсомолец». Надо уточнить, кто из них сейчас проходит над городом на низкой орбите.
Эдуард Владимирович предложил: — Присядь, пожалуйста.
И Таня села. Не потому, что устала, а из вежливости перед старым, многое сделавшим за время своей долгой жизни, человеком. Он молча смотрел на неё. Девушке хотелось что-то сказать, но её охватила странная робость перед этим седовласым учёным. Когда она осмелилась опустить взгляд, то увидела, что руки Эдуарда Владимировича бесцельно скользят по столу как будто он хотел что-то взять, но не доведя движение до конца передумывал и всё начинал с начала.
