— Значит, так, мисс Клайренс. Молчите и старайтесь не вызывать у них преждевременное неудовольствие. Сообщайте мне только о важных событиях, вроде изменения скорости или курса. Постараюсь как-нибудь вытащить вас из этой истории. Все, конец связи.
Эмили послушно замолчала, и удары по шлему скоро прекратились. Роберт по-прежнему стоял на вершине холма, не зная, что предпринять. Может, вернуться на базу и попытаться все же починить вездеход или катер? Нет, ничего не получится. Или добраться до корабля и, после ремонта пульта, использовать в качестве транспортного средства его? Но звездолеты такой конструкции не предназначены для горизонтальных полетов в атмосфере на низких высотах. Конечно, в руках опытного пилота… но где гарантия, что стойбище туземцев вообще можно заметить с воздуха? К тому же это потребует значительного времени… а сколько вообще у него времени? Все, конечно, зависит от того, что туземцы намерены делать с Эмили и в каких условиях станут ее держать. Скафандр все-таки не абсолютная зашита, тем более такой дешевый; к тому же это не скафандр полного цикла. Не следует забывать и о коррингартцах, которые могут нагрянуть в любую минуту. Самое неприятное — это малая мощность передатчиков: если слонобыки будут бежать с той же скоростью, уже через полтора часа, а то и раньше, связь с Эмили пропадет. Значит, единственный шанс найти ее — по свежим следам, если, конечно, в этой идиотской степи остаются следы. Но не могут же вовсе не оставлять следов такие крупные звери! Все же, прежде чем пуститься в это рискованное преследование, следовало проверить гипотезу о возможности пожара. Если в зарослях нельзя пользоваться бластером, нечего и думать о погоне. Роберт выстрелил себе под ноги, приготовившись затаптывать пламя. Там, куда он стрелял, образовалось черное пятно, и в воздух поднялся почти незаметный дымок, но этим все и ограничилось. Роберт тяжело вздохнул и стал спускаться по склону холма.
Пилот быстро обнаружил то место, где туземцы напали на Эмили, а затем и то, где слонобыки дожидались своих хозяев (помимо примятых и поломанных стеблей, на него указывала и куча свежего навоза, позволявшая лишний раз судить о размерах животных). Отсюда в заросли уходил проложенный гигантами коридор. Это был хороший след, но, увы, недолговечный — Роберт вскоре убедился, что примятые многометровые стебли имеют тенденцию постепенно выпрямляться. Все же, пока коридор еще сохранялся, им следовало пользоваться, и пилот шел по нему быстро, почти бежал. Коридор имел еще одно преимущество: он не позволял подобраться к человеку незаметно, и Роберт, хотя и не снимал пальца с гашетки бластера, все же почти не опасался внезапного нападения.
В течение первого часа Эмили несколько раз сообщила ему об изменениях курса. Роберт полагал, что всякий раз они были связаны с необходимостью обогнуть очередной протяженный гребень, и в самом деле, петлявший между холмами коридор подтверждал его предположения. Общее же направление по-прежнему оставалось юго-восточным.
Через полтора часа Эмили вышла на связь в последний раз. Ее уже было еле слышно. Роберт предупредил ее о скором исчезновении связи и посоветовал не беспокоиться, ибо он идет по следу. На самом деле от коридора к этому времени почти ничего не осталось, лишь некоторые стебли были еще пригнуты, и Уайт заметно сильнее нервничал, заслышав в траве какой-нибудь шорох. Наконец распрямились и последние стебли. Роберт позвал Эмили, но не услышал ответа. Теперь торопиться уже не имело смысла, и пилот присел отдохнуть, а заодно и поразмыслить о дальнейших действиях. Все, что было у него на руках — это предположение, что туземцы и дальше будут двигаться на юго-восток, и что где-то там находится их стойбище. Как далеко — и сколько времени слонобыки способны бежать без перерыва? Роберт слышал, что некоторые земные травоядные могут бежать по нескольку дней подряд. В данной ситуации и один день — местный день — был бы весьма неприятной перспективой. Что, если сточасовая ночь застанет его в степи? И вообще, сколько времени имеет смысл идти на юго-восток? Ведь он не знает точного направления, а ошибка даже в несколько градусов на большом расстоянии приведет к отклонению на несколько миль — он даже не заметит стойбища. И сколько времени у Эмили? Интересно, что все-таки туземцы делают с пленниками. Они, конечно, смышленый народ, раз сумели приручить таких больших животных, но все же стоят на крайне низкой ступени развития. Вряд ли у них уже есть рабовладение. Да и вообще, способны ли они воспринимать человека как пленника? Эмили говорила, что они четверорукие, значит, они мало похожи на людей. А тогда и homo sapiens для них — не пленный, а скорее охотничья добыча, редкая разновидность животных. Роберт неодобрительно хмыкнул. Он предпочитал туземцев, которые считают пришельцев из космоса богами. Но ведь, однако, даже дикарь должен отличать зверя от разумного существа. Разве животные строят огромные здания и пользуются неведомым и смертоносным оружием? «Термиты и электрический угорь, — тут же опроверг себя Уайт. — Не говоря уже о спрутоящерах с Поллукса-5 и летучих дьяволах с Зигфрида-3». И все же первобытный человек даже скорее, чем цивилизованный, готов воспринять идею о существовании отличных от него форм разумной жизни. Достаточно вспомнить древние легенды о кентаврах, русалках и людях с песьими головами. А способны ли четверорукие туземцы отличить человека от коррингартца или же сочтут их разновидностями одной породы? Этот вопрос навел Роберта на новую неприятную мысль. Что, если захваченные на базе коррингартцы еще живы, и всех пленников содержат в одном месте? Тогда Эмили грозит опасность не только со стороны аборигенов. Взаимная неприязнь землян и коррингартцев слишком сильна, чтобы даже общая беда могла объединить их. И коррингартцы, в отличие от туземцев, прекрасно знают, как снимается скафандр…
Роберт допил напиток, отшвырнул банку и поспешно поднялся. «Путь далек до Типперери, нам идти далеко… Если бы еще знать, где это чертово туземное Типперери!»
Солнце невыносимо медленно ползло по небу, совершая свой сточасовой путь от восточного до западного горизонта; казалось, оно вообще не движется. Это создавало ощущение кошмара: остановившееся солнце, палящее бесконечную степь, по которой можно идти вечно — и никогда уже ничего не изменится, нет больше ни мира, ни цивилизации, только эта степь с одним-единственным видом травы и растущая усталость, которой тоже не будет предела. Только сменявшиеся в шлеме цифры шкалы компаса были восхитительно реальны. Роберт избрал ту же тактику, что и туземцы: он шел низинами, все время лавируя между холмами. Математически это удлиняло путь, но физически делало его легче, избавляя от постоянных подъемов и спусков; к тому же это было и безопаснее — пилот не «светился», поднимаясь над поверхностью травы. Конечно, это все равно не гарантировало от неприятных встреч — коренные жители степи, разумные или неразумные, играли здесь на своем поле — и Роберт, не утруждая себя лишними раздумьями, палил теперь по каждому шороху и движению. В большинстве случаев это были ложные тревоги; лишь один раз после выстрела раздался странный пронзительный крик, удивительно похожий на человеческий. Но, сделав несколько шагов в том направлении, пилот увидел, что убитое им существо — всего лишь животное, бесхвостый грызун величиной с лису. В другой раз между стеблями мелькнула какая-то тень. Это было что-то большое, безмолвное, и, как выяснилось, весьма живучее: после первого выстрела оно стремительно метнулось вглубь зарослей. Роберт на всякий случай еще выстрелил вдогонку, но не стал его преследовать.
