Поздно вечером я сидел в кресле у себя дома и пил дармовое виски. Ни о каких развлечениях думать не хотелось. Стоило закрыть глаза, как начинали плыть в темноте зеленые лица американских президентов на долларовых купюрах различного достоинства. Но как я ни силился, не мог вспомнить ни одного лица прошедших за день через мои руки клиентов. Зато, отчетливо вспомнил ту маленькую женщину на вокзале. Я бы так и уснул в кресле от усталости и тошноты, если бы не стук в дверь. На пороге стоял Иван — второй друг детства в форме старшего лейтенанта милиции.
Когда после университета пришлось выбирать между школой и милицией, он предпочел школу милиции. Разницу в наших школах он определял так: «У вас образование общее, а у нас астрологическое — ориентируемся по звездам на серосинем суконном небе.»
— Земля слухом полнится, — сказал он, перешагнув порог.
— Ты встретил Андрея?
— Нет, — продолжил он уже после первой рюмки. — Знакомый опер из безопасности сообщил, что мой друг открыл филиал богатой американской компании и сыплет долларами направо и налево в обмен на какую-то туфтовую биоэнергетическую субстанцию. Цитирую документ: «Америкэн перпетум мобиле» содействует дальнейшему развитию российско-американских связей, а также являет собой пример достойного инвестирования в отечественную экономику». Что скажешь? Но, между прочим, они там подумывают — не пришить ли тебе дело о подрыве российской экономики. Даже доллары твои на вшивость проверяли…
Я слушал его вполуха с полным наплевательским отношением к силовым структурам нашего государства. Старший лейтенант милиции напротив меня хлестал виски, закусывая консервированной германской ветчиной. Что-то он там говорил об отупевшем спивающемся народе, о том, что пора позаботиться о себе и своей семье. Мол, в этой жизни у нас и так мало хорошего. «А для меня семья — главное, Серега». Нет, он ни о чем не просил. Не таким был Иван. Но я уже сонно читал подстрочник его слов и достал индикатор, хотя прекрасно знал — ярко загорит зеленая лампа. Почему-то я испытал приступ ненависти к этому заморскому прибору и швырнул его на диван. Заметьте: ограниченный приступ ненависти! Осторожный такой! Самому себе показушный. Я ведь не на пол его бросил, где он мог разлететься на части, вскрыв свое хитроумное нутро.
— Ты составил список своих пожеланий, Вано? — раздраженно спросил я, перебив друга.
— Ну, в принципе, я всегда знаю — чего я хочу.
— Знаешь?! Так вот, перечисли все это в своей ментовской башке и забудь навсегда. Мне в твои «один раз живем» не уложиться. Не буду я у тебя биоэнергетическую субстанцию покупать. Нутром чую, еще спасибо скажешь. Не знаю, правда, когда. Капусты, Вань, я тебе на любое материальное благополучие дам…
— А мне подачек не надо, — сказал старый друг и, опрокинув адцатую рюмку, стал застегивать шинель.
Я даже не смогу Вам передать, как мне стало хреново. Просто больно где-то внутри и тупо. Я видел, что ему хочется потрясти меня — хапугу за грудки, а мой заквашенный мозг искал хоть какой-нибудь компромисс. И придумал…
Для наглядности я заставил Ивана собственноручно писать договор о купле-продаже его биоэнергетической субстанции. Приложением к нему служил довольно длинный список требуемого (тут уж я не скупился): от семейного счастья и здоровья, до автомобиля и дачного участка… Нет, не подумайте только, что я его осуждаю. Просто именно в тот момент меня мутило от этого списка, мутило от того, что Иван встал в конец длинной очереди сегодняшних клиентов. Положив договор в карман, я застолбил в своей голове, что компьютер никогда не узнает о его содержании. Мы стали пить.
Где-то после второй бутылки появился Андрей. Он тоже был немного пьян, но полон решимости продолжать начатое.
— Привет от Бахуса! — радостно выкрикнул он с порога и сразу же налил себе штрафную дозу. — В «подземке» сказали, что какой-то идиот сегодня скупал там биоэнергетические субстанции (!!!) других идиотов по значительным ценам. — Он вопросительно посмотрел на меня. — А я вот хрен тебе — продам! Думаю, выпить ты мне и без этой самой субстанции нальешь… — и он выпил. — Может быть, мои стихи на хрен никому не нужны, может быть, я вообще зря копчу небо, но уж что от Бога мое — то мое. — И он перешел на стихи: — Случайная, безвестная Изгнанница небесная Падучая звезда — Засветится над бездною И вновь за гранью звездною Догаснет без следа… Не так ли ей попутная, Пройдешь ты, жизнь минутная, В безвестные края? Не так ли ты, случайная, Уснешь, как греза тайная, За гранью бытия?
С минуту мы молчали. Я спросил:
— Твое?
— Нет. Гарцевский, начало века.
Иван криво усмехнулся и переменил рюмку на стакан.
— А я материалист, — словно оправдался он, — иногда. — У него была своя правда, в подобных случаях он не обижался.
Часа в три ночи меня разбудил телефонный звонок. Холодный голос Билла предложил мне больше не путать служебные обязанности и приятельские отношения, ибо этим я могу очень сильно навредить себе. «Вы не распускайте добрые нюни, — как-то интересно выразился он, — в этом мире каждый выбирает себя. А сейчас примите таблетки Гражины и ложитесь спать полноценно — в постель. Варфоломей заедет за Вами в восемь тридцать.»
8
Следующий день мало чем отличался от предыдущего: две поездки к отцам города после обеда (они, естественно, выражая заботу о городских нуждах, заботились о своей карьере) и длинная вереница посетителей до обеда.
Просматривая утром газеты, я неожиданно для себя обнаружил шикарную (на целый газетный лист) рекламу «Америкэн перпетум мобиле». «Биоэнергетическая субстанция — это то, что не нужно Вам и необходимо человечеству!» — огромными буквами в центре листа. Внизу более мелко: «Биоэнергетическую субстанцию у Вас приобретут по адресу: ул. Дзержинского, 22, с 9 до 13 часов ежедневно, кроме субботы и воскресения, телефоны для справок…» Ну прямо донорский пункт! И снова здоровенными буквами внизу листа на фоне груды автомобилей и бытовой техники: «Станьте богаче, исполните свое заветное желание!» Внизу — совсем мелко — подробности. Чуть позже я узнал от Гражины, что реклама шла также на радио и телевидении.
Сколько же я принял в этот день продавцов-посетителей, если в среднем я затрачивал на человека 3–5 минут, а в коридоре томилась длинная очередь? Я не переставал удивляться, почему не растут цены на биоэнергетическую субстанцию, плавают от мелочи до миллионных сумм, но остаются в разумных пределах? Ведь люди в очереди порой рассказывали небылицы о предлагаемых и уже выданных фирмой миллиардах. Потом уже, в мелком шрифте рекламы (а уж ее-то они умеют делать) из лежавшей на столе свежей газеты снова вычитал о заветном желании. Получалось, «Америкэн перпетум мобиле» — этакий добрый волшебник, который как бы бескорыстно помогает людям достичь желаемого. И ведь никто не усомнился! Просить больше заветного желания не рекомендовалось. Из какого же завета нужно было откопать это заветное желание?
