К половине десятого все было кончено.
Приехал катафалк Карла Формена, забрал тело Майка Райерсона, и, покинув вместе с ними дом, факт смерти стал достоянием города. Джимми Коди вернулся к себе, Норберт с фотографом отправились в Портленд для беседы с медицинским экспертом округа. Паркинс Джиллеспи немного постоял на крыльце, следя за медленно катившим вверх по дороге катафалком. С губы свисала сигарета.
- Столько раз Майк садился вместо Формена за баранку, а ведь, небось, ни сном ни духом, что так скоро поедет в кузове... - Он повернулся к Бену. - Еще не уезжаете из Удела, нет? Ежели вы не против, так я бы хотел, чтоб вы дали показания коронерскому суду.
- Да нет, не уезжаю.
Констебль смерил его взглядом блекло-голубых глаз.
- Я вас проверял через федеральщиков и в Августе, в полицейском управлении штата. Вы чистенький.
- Приятно слышать, - сдерживаясь, сказал Бен.
- Я слыхал, вы ухлестываете за дочкой Билла Нортона.
- Виновен, - ответил Бен.
- Она милашка, - без улыбки сказал Паркинс. Катафалк скрылся из вида, даже шум мотора превратился в тихое замирающее жужжание. - Думаю, Флойда Тиббитса она теперь видит редко.
- Парк, у тебя нет никакой бумажной работы? - деликатно поторопил Мэтт.
Паркинс вздохнул и выбросил окурок. - А как же. Два экземпляра, три экземпляра, не-рвать-скрепки-не-трогать. Последнюю пару недель неприятностей от этой работенки больше, чем от суки с клещами. Может, эта старая развалина, дом Марстена, проклят.
Бен с Мэттом сохраняли бесстрастные лица.
- Ну, покедова, - констебль подтянул штаны и пошел к машине. Открыв дверцу, он обернулся. - Чего-то вы оба от меня скрываете, а?
- Паркинс, - отозвался Мэтт, - что ж тут скрывать? Он умер.
Еще секунду Паркинс не сводил с них выцветших глазок, которые остро и пронзительно поблескивали из-под крючковатых бровей, а потом вздохнул.
- Надо думать, - согласился он. - Но до чего ж занятно, черт меня побери. Псина. Парнишка Гликов. Потом второй пацан Гликов. Теперь вот Майк. Это ж для такого ссаного городишки, как наш, план за год. Бабуля моя говорила, что Бог любит троицу, а не четверку.
Он сел в машину, завел мотор и задним ходом выбрался с подъездной дороги.
Минутой позже, прогудев на прощанье, машина исчезла за холмом.
Мэтт порывисто вздохнул.
- Все.
- Да, - сказал Бен. - Я выдохся. А вы?
- Тоже, только я чувствую себя... странно. Знаете, в каком смысле ребята пользуются этим словом?
- Да.
- У них есть еще одно выражение: ломает. Я как будто отхожу от хорошей дозы ЛСД или мефетамина, тогда даже нормальным быть - ненормально. - Он с силой провел рукой по лицу. - Боже мой, вы должны думать, что я тронутый. При свете дня все это звучит, как бред душевнобольного, разве не так?
- И да, и нет, - ответил Бен. Он робко положил ладонь Мэтту на плечо. - Понимаете, Джиллеспи прав. Что-то происходит. И я все больше склонен думать, что происходящее как-то связано с домом Марстена. В поселке кроме меня только двое новых жителей - эти, с холма. А я знаю, что ничего не сделал. Наша поездка на верх еще не отменилась? Визит сельских доброхотов-информаторов?
- Если хотите.
- Хочу. Идите, поспите. А я свяжусь со Сьюзан, и к вечеру мы зайдем.
- Хорошо. - Мэтт помолчал. - Есть еще одно. Оно мучает меня с тех самых пор, как вы упомянули о вскрытиях.
- Что же?
- Смех, который я услышал - или думал, что слышу... Смеялся ребенок. Смех был страшным, бездушным и все-таки детским. В связи с рассказом Майка вы не подумали про Дэнни Глика?
- Да, конечно.
- А вы знаете, в чем заключается процедура бальзамирования?
- Очень смутно. Из трупа выводят кровь, заменяя какой-то жидкостью. Одно время пользовались формальдегидом, но я уверен, что сейчас существуют более изощренные методики. Кроме того, из трупа вынимают внутренности.
- Интересно, с Дэнни тоже проделали все это? - спросил Мэтт, глядя на него.
- Вы знаете Карла Формена достаточно хорошо, чтобы задать ему такой конфиденциальный вопрос?
- Да, думаю, можно сообразить, как это сделать.
- Тогда любым способом узнайте.
- Узнаю.
Они еще минуту смотрели друг на друга, и взгляд, которым они обменялись, был дружелюбным, но неопределенным: со стороны Мэтта тревожная непокорность здравомыслящего человека, которого вынудили говорить вещи нерациональные, а со стороны Бена - что-то вроде смутного испуга перед силами, которые невозможно понять настолько, чтобы определить.
Когда Бен вошел, Ева гладила и смотрела "Набери номер - получи доллар". Банк уже поднялся до сорока пяти долларов, и ведущий вынимал телефонные номера из большого стеклянного барабана.
- Я слышала, - сказала она, когда Бен полез в холодильник за кока-колой. - Ужасно. Бедный Майк.
- Совсем скверно, - Бен полез в нагрудный карман и выудил оттуда распятие на тонкой цепочке.
- Они знают, что...
- Еще нет, - ответил Бен. - Миссис Миллер, я очень устал. Я, наверное, вздремну.
- Конечно, вам нужно поспать. Хоть год и на исходе, в вашей комнате наверху в середине дня все равно жарища. Если хотите, займите одну из комнат на первом этаже. Простыни свежие.
- Да все нормально. Ту комнату я как свои пять пальцев знаю.
- Ваша правда, человек к своему привыкает, - рассеянно откликнулась Ева. - Зачем, скажите на милость, мистеру Бэрку понадобилось распятие Ральфа?
Бен, на секунду растерявшись, задержался на пути к лестнице.
- Наверное, он решил, что Майк Райерсон - католик.
Ева положила на гладильную доску очередную рубашку.
- Уж кому знать, как не ему. В конце концов, Майк у него учился. Вся их семья сплошь лютеране.
На это ответить было нечего. Бен поднялся наверх, стянул одежду, забрался в постель и очень быстро провалился в тяжелый сон без сновидений.
Проснулся он в четверть пятого. Тело усеяли бисеринки пота, а одеяло съехало на пол. Тем не менее Бен чувствовал, что в голове опять прояснилось. События нынешнего раннего утра казались туманными и далекими, а фантазии Мэтта Бэрка утратили свою насущность. Сегодня вечером Бену предстояло только одно: привести учителя в хорошее расположение духа, чтобы тот забыл о них, если сумеет.
Он решил, что позвонит Сьюзан от Спенсера и там же встретится с ней. Можно будет пойти в парк, и там он расскажет ей все от "а" до "я". По дороге к Мэтту можно будет узнать ее мнение, а у Мэтта дома она сможет выслушать версию учителя и дополнить свое суждение. Потом - дальше, к дому Марстена. Эта мысль вызвала где-то в середке краткую вспышку страха.
Углубившись в свои мысли, Бен заметил сидящего в своей машине человека только в тот момент, когда дверца открылась и наружу вывалилась высокая фигура. На мгновение Бен оказался слишком ошеломлен, чтобы разум дал команду телу - сознанию было не до того, так потрясло его нечто, принятое поначалу за ожившее огородное пугало. Косые лучи солнца резко и безжалостно выхватили мельчайшие подробности облика этой фигуры: низко натянутую на уши старую шляпу из мягкого фетра, темные очки-консервы, обтрепанное пальто с поднятым воротником, руки в толстых резиновых перчатках.
