– А у меня реактор греется, – напомнил командир «Фон Рея», который во время атаки на Марс вынужден был помимо собственных целей обработать еще и квадрат вышедшего из строя «Роканнона». – Давай махнем не глядя, твою посудину на мою. Слушай, кроме шуток! У меня там хорошо. Рабочая зона громадная, коридоры широкие. Опять–таки бассейн. Девчонки красивые… Хотя нет, девчонок не отдам.
– Да иди ты… – огрызнулся «Роканнон».
– Ну и зря, – не унимался язвительный коммандер. – Ты подумай, тормоз, кто тебе еще такой отличный бартер предложит – махнуть твою мандавошку на здоровенный круизер. Вполне пригодный для житья. Правда, с герметичностью проблемы, и вообще ресурс на нуле, но в остальном… Ты, главное, реактор сразу катапультируй – и летай в свое удовольствие.
– Он что у тебя, ремонту уже не поддается? – спросили из первых рядов.
– Только на замену. Рубашка сгнила. Протечки теплоносителя, повышенная радиация, перегрев и все такое прочее. Не соскучишься. В реакторный отсек без скафандра – ни–ни. Технари просто кипятком писают. Уж не знают, как и благодарить тех, кто профилактику делал. Здорово, да – по всем документам судно как новое…
– А что наш доблестный ремонтник?
– Дает полезные советы. Типа водой сверху поливать.
– А как же ты…
– Водой поливаю.
– Водой… Тьфу! Да я серьезно!
– Если серьезно – понятия не имею. На честном слове.
– Ты Заднице докладывал?
«Фон Рей» злобно фыркнул и от ответа воздержался.
– Я, например, докладывал, – пожаловался «Роканнон». – Он говорит – чинись. А как я буду на ходу чиниться, если у меня облом системы?!
– То есть стрелять ты по–прежнему не можешь…
– Почему это не могу? Могу уже. Только плохо и недалеко.
– И кто же это нас так подставил, а, господа офицеры? – сказал горько капитан с целым блоком орденских планок на груди. – Впереди старина Рабинович, позади, мать–перемать, дорогая родина…
– А с боков – республиканцы и нейтралы, – напомнили сокрушающемуся капитану.
– И повсюду трибунал, – заключил он. – Эй, мужики! Ну–ка, тащите сюда эту канистру. Плесните дозу. Ну что вам, жалко?! Я же в терапевтических целях. А то у меня нервишки разыграются, того и гляди буянить начну.
– Закройся, ты… неврастеник! – посоветовали ему. – Сами такие. Видел, Мозер побежал куда–то с начальником связи? Вот и сиди.
– Это, наверное, ультиматум пришел, – авторитетно заявили из угла.
– Да плевал Рашен на их ультиматумы…
– Вот и я говорю. Значит, он сейчас придет и всем нальет для храбрости. Что, сложно вам еще минуту подождать? Алкоголики. Свое бухло все выхлебали, теперь на халяву сбежались…
– Ты чего такой злой, дон Педро?
– Да не злой я! Просто вы тут сидите целой кодлой и херней маетесь, а Рашен там сейчас в одиночку решает что–то!
– Так у него работа такая…
– Вот именно, – отрезал Педро.
* * *
– Легок на помине! – воскликнул адмирал.
– Что такое? Неужели Эйб? – обрадовался Эссекс, включая свой интерком.
– Идет декодировка, картинка будет через полчаса, – доложил Мозер. – Но ответ на задачу поиска уже есть. Ответ – «да». Господин адмирал, может быть, задержим начало совещания? Мало ли, что там?
– Нет, – сказал Рашен. – Совещание начнем по плану. Мы сейчас подойдем. А информацию от Файна передай мне немедленно, как только будет раскодирована.
– Будто гора с плеч свалилась, – пропыхтел Боровский. – Неужели он живой, старый черт?
– Это еще необязательно, – заметил Эссекс. – Ты не слышал? Он нашел следы чужих. Как минимум – следы.
– И что самое обидное, – сказал Рашен, – нам от этого ни жарко, ни холодно.
– Какая фигня! – не выдержал Эссекс. – Да это же чистая победа! Если чужие на границе Солнечной, мы, считай, уже выиграли! Нас и пальцем никто не тронет. Кто же будет этих гражданских идиотов защищать?! Кто, если не мы?
– Слушай, Фил, – попросил Рашен. – Помнишь, что я говорил про твое блядское мнение?
– Про наше блядское мнение, сэр, – поправил его Боровский.
– А ты вообще молчи. Целее будешь. Фил, я тебя люблю. Я тебя просто обожаю. Ты лучший в мире начальник штаба и очень хороший человек. Но второго такого кретина… Ты себя послушай! Ты хоть понимаешь, что ты говоришь?!
– Секундочку! – выставил ладонь Эссекс. – А что я не так сказал?
– В чем разница между военными и пиратами? – спросил Рашен.
– Риторический вопрос.
– А все–таки?
– Ну, и в чем? – по старой доброй привычке решил получить готовый ответ Эссекс.
– Пока мы вне закона, нам веры ни на грош, – сказал Рашен. – Допустим, Файн добыл хорошую картинку. Да ты ее хоть по Сети брось – все равно тебя немедленно объявят мистификатором, готовым на все, лишь бы убедить Землю, что ты ей нужен позарез. Это раз.
– Ну, это довод, – кивнул Эссекс. – Ладно, принимается.
– Положим, нам поверили. Но! В случае внешней угрозы пиратов могут взять на военную службу. Но сейчас не пятнадцатый век. И пиратское клеймо никакими подвигами не смоешь. Во–первых, бывшего пирата на войне обязательно подставляют, его ведь не жалко, он не свой. Во–вторых, пусть даже мы свое геройски отвоюем, потом нас все равно заплюют. Понял? Так что не важно, есть чужие или нет их. Прежде чем с ними разбираться, группа F должна восстановить свой легальный статус. Иначе нет гарантий, что мы врага отгоним, а нас на радостях не повесят. Это два.
– Согласен, – вздохнул Эссекс. – А что, аргумент номер «три» будет?
– А «три» – на себя посмотри. Ты сказал: «Кто этих гражданских будет защищать?» А себя ты защищать не собираешься, Фил? До тебя что, не доходит, какая это угроза – чужие, Фил?
– Ох, необязательно! – усомнился Эссекс.
– А я тебе говорю – п…ды они нам дадут, – авторитетно заявил Рашен.
– Это точно, – согласился Боровский.
– Так или иначе, – Рашен снова поднял указующий перст, – избавляйтесь, господа, от сепаратистской психологии. От вас еще только на сутки родина отвернулась, а вы уже рассуждаете, как разбойники какие–то. Противопоставляете себя обществу. Хреновый симптом.
– Слушай, ты, философ! От нас родина отвернулась, когда послала воевать! – заявил Эссекс. – И ничего мы ей не обязаны. Как она с нами обращается, так мы себе и рассуждаем.
– У тебя впереди еще лет двадцать жизни, Фил, – напомнил Рашен. – Где ты их проведешь? В космосе? Мы уже скоро по здоровью не сможем летать даже на грузовиках. Значит, придется спускаться вниз. Ты хочешь там жить как человек или как изгой?
– Вообще, – вступил в разговор Боровский, – мне такие высокие материи не особо доступны, но если бы меня спросили, я бы сказал – ваша правда, драйвер. Мы ведем себя, будто мы и не люди, а так – небожители. А у меня, кстати, жена и дети есть. Я с самого начала печальных нынешних событий о них и не вспоминал. А теперь вот вспомнил, и что–то мне уже не по себе… Слушайте, драйвер, что делать–то, а?
