От неожиданности Юра даже отдернул руку. Некоторое время он растерянно смотрел на Ромрой. Галя придвинулась ближе, и, низко склонившись, они стали рассматривать эту рукоятку вместе. Потом Галя неуверенно предположила:
— А что, если это и есть рукоятка такой подсказки? Допустим, Ромрой уловил наш разговор, и вот…
— Мне кажется, я нажал на эту выпуклость совершенно случайно, — ответил Юра. — Впрочем, можно попробовать повернуть эту рукоятку, как ты думаешь?
Он потянулся к рукоятке, но остановился. Взглянув на Галю, он пожал плечами. Потом он собрался с силами, решился и чуть-чуть повернул ярко-красную ручку по часовой стрелке…
Внутри Ромроя что-то громко щелкнуло. Спустя мгновение аккумулятор негромко загудел. Потом розоватый свет, исходящий из глубин Ромроя, мигнул, погас, вспыхнул снова. Теперь он был гораздо ярче. Наконец гудение смолкло, и раздался еще один щелчок.
6
«ЭНЕРГИЯ ДЛЯ СТАРТА КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ»
Восемь незадачливых игроков в домино немедленно снова застыли, превратившись в восемь статуй.
В будке телефона-автомата, из которого Юра недавно звонил Лене, остолбенела какая-то ярко накрашенная пожилая женщина.
Сразу смолкли чьи-то громкие голоса и смех, доносившиеся из распахнутого настежь окна соседнего дома…
Юра Лютиков медленно поднялся, сжимая в руке Ромрой, и вслед за ним поднялась Галя. Догадка уже формировалась в Юриной голове, еще очень неопределенная, неуверенная, но все-таки догадка. И когда она сформировалась окончательно, Юра схватил Галю за руку и выбежал вместе с ней в переулок, а потом на улицу. И там они окунулись в такое столпотворение, которого нельзя было себе даже и представить.
На тротуарах вскипала штормовая река пешеходов, в которой то и дело возникали бурные водовороты — в тех местах, где застывали прохожие, сраженные аккумулятором пифеян. Они застывали то там, то здесь, совсем рядом с Ромроем и далеко от него, поодиночке, а то и целыми группами.
Пронзительный скрежет тормозов, испуганные крики, изумленные возгласы образовывали неведомую и невероятную звуковую картину, оглушительную симфонию хаоса, беспорядка и смятения.
— Понимаешь, это резко увеличился радиус действия Ромроя! — растерянно крикнул Юра сквозь уличный грохот. — Теперь он собирает энергию с очень большой площади.
И бурный, вышедший из своих берегов человеческий поток понес Юру и Галю вперед.
В возникшем невероятном смятении ни один человек не обращал никакого внимания на Юру и Галю Да и кто, в самом деле, мог бы представить, что причиной всех этих невозможных, никогда прежде не виданных явлений был загадочный прибор, построенный неизвестно в какой точке Вселенной, и что прибор этот держит в руках самый обыкновенный, ничем не примечательный студент университета? Но это была, разумеется, истинная правда; и Ромрой, во много раз увеличивший радиус своего действия, продолжал работать, впитывая ненужную человечеству, но необходимую пифеянам энергию отовсюду, из самых разных мест. И еще далеко не все из того, что происходило в эти драматические мгновения благодаря Ромрою, могли тогда видеть Галя Попова и Юра Лютиков.
В некоторых учреждениях, оказавшихся в сфере действия Ромроя, увы, далеко не все из сотрудников продолжали заниматься своими повседневными делами: многие без сил застыли на своих рабочих местах в полной неподвижности.
Что же касается композитора Дупелькова, сочиняющего балет о молодых железнодорожниках, то его напряженная деятельность также оказалась прерванной в самый неподходящий момент. Только что он расхаживал по кабинету, складывая в голове нежную тему любви между молодым машинистом-новатором, который без отрыва от производства учился на заочном отделении института инженеров транспорта, и красавицей-проводницей, тоже студенткой-заочницей. Композитор пробовал различные движения будущего па-де-де, изредка подходил к роялю; и вот он застыл в на редкость неловкой позе — стоя на одной йоге, а другую изящно согнув в колене и простирая руки к потолку…
Зеленая стрелка шкалы Ромроя стремительно двигалась вправо. И наконец, когда она коснулась красной черты, аккумулятор лишней энергии в руке Юры издал совершенно непонятный звук, и розовый свет, ровно струившийся из его глубин, сразу померк.
Юра и Галя стояли на углу двух улиц, рядом с киоском «Союзпечати».
Милиционер-регулировщик на перекрестке растерянно засвистел. Пробка автомашин понемногу рассасывалась. Милиционер взмахнул жезлом, и машины двинулись по одной из улиц. Потом он остановил движение и пустил машины по другой. На лице милиционера явственно было написано величайшее изумление, но, держа себя в руках, он исполнял свой служебный долг.
Юра машинально взвесил Ромрой на руке и посмотрел на Галю.
Галя стояла перед Юрой, тоже еще очень взволнованная, раскрасневшаяся; она смотрел на Ромрой в Юриной руке, она уже поняла, что все кончилось, что они выполнили обещание, данное маленьким пришельцам из космоса.
Юра еще раз взвесил на ладони Ромрой и осторожно положил его в карман брюк. Аккумулятор показался ему в этот момент необыкновенно тяжелым. Но, пожалуй, в этом не было ничего удивительного: ведь в крошечном аппарате было собрано столько энергии, что ее должно было хватить на старт космического корабля.
7
«ЭНЕРГИЯ ВЫСВОБОЖДАЕТСЯ МЫСЛЕННЫМ ПРИКАЗОМ»
…Утром, вопреки всем прогнозам погоды, над Годуновкой опять появились тучи. Они шли с запада, постепенно закрывая все небо, и наконец разразилась не длинным, но мощным дождем. Потом дождь кончился и поднялся ветер. Вершины высоких сосен над дачным поселком резко раскачивались и громко шуршали мощными ветками. Но ветер вскоре стих, в просветах между тучами вновь были пятна ослепительного неба, и они быстро разрастались, сливаясь друг с другом.
С полчаса шестиклассник Герасим Лютиков наблюдал из окна за сложной цепью метеорологических явлений, потом тщательно записал все в журнал наблюдений и наконец, когда вновь засияло солнце, вышел в сад и направился к своему рабочему месту — за стол под навесом. Здесь он всерьез принялся за то, над чем работал уже второй день, с того самого момента, когда по плану занятий начал читать книгу профессора Пиккара «Глубина семь миль».
Сидя рядом со столом, пес Шурик с увлечением следил за тем, как на маленьком бумажном листе возникают под карандашом очертания усовершенствованного батискафа — аппарата для исследований недостаточно изученного еще подводного мира. В отличие от всех известных, в проекте, который решил разработать Герасим Лютиков, был предусмотрел целый ряд важных новшеств.
