— Позвольте показать мне вашу комнату, — не выдержала Ширли.
Я поднял наши с Вонаном чемоданы. Мой был почти пустым, потому что там находилось лишь несколько смен белья. Но чемодан Вонана я поднял с трудом. Он прибыл голым в наш мир, но за время длительных путешествий сумел обзавестись имуществом — одеждой, безделушками и случайными книгами. Я занес все это в дом. Ширли отдала Вонану комнату, которую обычно занимал я, а для меня была поспешно подготовлена кладовая возле веранды. Так и должно быть. Я поставил его чемодан и ушел, предоставив Ширли возможность ознакомить Вонана с оборудованием дома. Джек проводил меня в мою комнату.
— Джек, я хочу, чтобы ты знал, что его пребывание здесь может закончиться в любое время, — сказал я. — Если Вонан как-нибудь напряжет вас, только скажи, и я увезу его. Я не хочу, чтобы вы беспокоились из-за него.
— Все нормально, Лео. Я думаю, что это будет интересно.
— Не сомневаюсь. Но может возникнуть напряженная обстановка.
— Я смогу поговорить с ним? — судорожно улыбнулся Джек.
— Разумеется.
— Ты знаешь о чем.
— Да. Можешь говорить с ним о чем угодно. Ничего другого делать не придется. Джек, но ты ничего не узнаешь.
— По крайней мере, попытаюсь. — И он шепотом добавил:
— А он гораздо ниже, чем я думал. Но производит впечатление. У него ведь доминируют естественные силы?
— Николсон тоже был невысоким, — заметил я. — И Гитлер тоже.
— Вонан знает об этом?
— Он не очень похож на студента исторического факультета, — сказал я, и мы оба рассмеялись.
Спустя немного времени Ширли вышла из комнаты Вонана, и мы встретились в холле. Думаю, она не ожидала застать меня там, потому что я успел увидеть ее без маски, которую она обычно носила перед другими. Ее глаза, губы отражали все ее переживания и сомнения. Мне стало интересно, успел ли Вонан что-нибудь предпринять за прошедшие пять минут. Разумеется, все, что я заметил на лице Ширли, носило сексуальный харак тер. Это было желание, которое наконец-то всплыло на поверхность. Она как-то нервно улыбнулась.
— Он устраивается, — сказала она. — Лео, он мне нравится. Понимаешь, я ожидала, что он будет холодным и неприступным, чем-то наподобие робота. Но он очень вежлив и доброжелателен, своего рода джентльмен.
— Да, он довольно обстоятелен.
На ее щеках появились красные пятна.
— Как ты думаешь, мы правильно поступили, позволив ему побывать здесь?
— А почему это должно быть не правильным? Она облизнула губы:
— Трудно предположить, что может произойти. Лео, он очень красивый и неотразимый.
— Ты страшишься своих желаний?
— Я боюсь причинить боль Джеку.
— Тогда не делай ничего без одобрения Джека, — посоветовал я, чувствуя себя дядей больше, чем обычно. — Все очень просто. Не заходи слишком далеко.
— А что если это произойдет, Лео? Когда я была в комнате с ним… я видела с какой жадностью он смотрел на меня…
— Он так смотрит на всех красивых женщин. Ширли, я уверен, что ты знаешь, как отказать.
— Я не уверена, что сделаю это. Я пожал плечами.
— Может, мне сказать Кларику, что мы хотим вернуться?
— Нет.
— Тогда тебе придется контролировать свои чувства. Ширли, ты уже взрослая. Тебе придется воздержаться от того, чтобы переспать с гостем твоего дома. Это будет неразумным. Раньше у тебя не возникало с этим проблем.
Она ужаснулась и удивилась, услышав мои последние слова. На ее лице появилась прежняя маска. Она посмотрела на меня так, словно никогда до этого не видела. Я разозлился на себя за свою глупость. В одну секунду я разрушил дружбу, длившуюся десятилетие. Но момент натянутости миновал. Ширли вздохнула и спокойным голосом сказала:
— Ты прав, Лео. Не стоит делать из этого проблемы.
Вечер прошел удивительно непринужденно. Ширли приготовила волшебное мясо, и Вонан наелся до отвала. Он сказал, что впервые обедал в домашнем кругу, и очень доволен обедом. После этого мы вместе прогуливались в сумерках. Джек шел рядом с Вонаном, а я — рядом с Ширли, но мы старались держаться поближе друг к другу. Джек показал на крысу, бешено промчавшуюся по пустыне. Мы видели кроликов, ящериц. Вонан был потрясен, что животные жили на свободе. Позже мы вернулись в дом и мило беседовали, потягивая напитки. Похоже, Вонан великолепно освоился в обществе своих хозяев. Я начинал подумывать, что зря волновался.
Спокойствие продлилось еще несколько дней. Мы много спали, бродили по пустыне, загорали при восьмидесятиградусной жаре. Беседовали, ели, смотрели на звезды. Вонан вел себя очень предусмотрительно. Хотя больше обычного рассказывал о своем времени. Указывая на звезды, он пытался показать знакомые созвездия, но ни одного не нашел, даже Ковша. Он рассказал о своих табу во время еды и что не смог бы сидеть вместе с хозяевами за одним столом в 2999-ом году. Он вспоминал про десять месяцев, проведенных среди людей, подобно путешественнику, чей маршрут подошел к концу и позволяя оглянуться назад.
Мы старались не включать последних новостей, если Вонан был поблизости. Я не хотел, чтобы он знал, что в Южной Америке прошли волнения разочарованных людей из-за отсрочки его приезда. Я не хотел, чтобы он знал, что истерия по Вонану охватила весь мир, что все следят за каждым его словом. В своих последних выступлениях Вонан чопорно заявил, что он ответил на все вопросы, что было не в его пользу, так же как и то, что он больше задавал вопросы, чем отвечал на них. Было лучше подержать его в изоляции.
На четвертое утро я проснулся от яркого солнца и, распахнув окно, обнаружил, что Вонан уже на веранде. Абсолютно голый, он раскачивался в кресле, греясь в лучах. Я высунулся. Он оглянулся и, заметив меня, улыбнулся. Когда я вошел, он поднялся с кресла. Его худощавое гладкое тело казалось сделанным из какого-то пластического вещества — ни одной морщинки, ни одного волосочка. Он был ни мускулистым, ни хилым. Он казался одновременно и хрупким, и сильным. Я понимаю, что это звучит парадоксально. Это был все-таки настоящий мужчина.
— Лео, здесь великолепное солнце, — сказал он. — Снимай свою одежду и присоединяйся ко мне.
Я сдержался. Я не рассказывал Вонану о нашем нудизме во время моих прежних визитов, стараясь соблюсти все правила учтивости. Но для Вонана не существовало табу на нудизм, и теперь он сделал свой первый шаг. Ширли быстро последовала его примеру. Появившись на веранде и увидев голого Вонана и меня в ночной пижаме, она с улыбкой сказала:
— Да, вы совершенно правы. Я хотела предложить это вчера. Мы здесь не тревожимся по поводу наших тел.
Сделав это заявление, она скинула тряпку, оборачивающую ее тело и легла загорать. Меня потрясло, что Вонан наблюдал за этим с любопытством наблюдателя, стоявшего в стороне. Его это явно заинтересовало, но с теоретической точки зрения. Это был не хищный Вонан. Ширли же почувствовала себя неуютно. Она пылала до корней волос. Ее движения были какими-то натянутыми. Она украдкой бросала виноватые взгляды на Вонана. Ее грудь выдала ее. Она это знала, поэтому быстро перевернулась на живот. Когда мы загорали втроем — я, Ширли и Джек, — это казалось невинным, как в Эдеме, но возбужденное состояние ее сосков явно свидетельствовало о том, что чувствовала Ширли, обнажаясь при Вонане.
