— Я этого не сделаю.
— Рад это слышать! — У физика хватило выдержки не повернуть головы, даже не взглянуть в ту сторону, где, как он знал, сидел тот, кто был в действительности пришельцем с другой планеты. — В таком случае, может быть, мне не нужно продолжать и вы сами… ну, например, встанете. — Он подождал, но никакого ответа на его предложение не последовало. — Ну что ж! Мы не можем ничем доказать вам вашу ошибку, кроме только заверения в самых лучших наших чувствах и намерениях. Если вам этого не достаточно…
— Наша внешность, — снова прозвучал «голос» пришельца, — непривычна для вас.
— А разве наша внешность для вас привычна?
— Нет. Но мы видели много разумных во Вселенной. Мы привыкли не удивляться, а смотреть сквозь внешнюю оболочку, видя за ней разум. Вы — нет! Я знаю: моя внешность только помешает общению и беседе.
— Мы придерживаемся иного мнения. Посланный вами белый зверь не возбудил никаких отрицательных эмоций своим внешним видом. И то, что, судя по этому зверю, глаза обитателей вашей планеты не такие, как у нас, ничему не помешает.
— Не только глаза… Всё!
— Если так, вы, возможно, правы! — Физик с минуту молчал, словно что-то обдумывая, хотя в действительности весь сценарий этого «спектакля» был заранее тщательно продуман. — Попрошу, — сказал он, — подняться сюда тех, кто принимал личное участие в н…ских событиях, а именно младшего лейтенанта Кустова, лейтенанта Логинова, доктора Фалька… Вон там, — он указал куда-то за кулисы, — возьмите стулья и сядьте вот здесь.
Вставая со своего места, недоумевающий Саша Кустов обратил внимание на то, что доктор Фальк, сидевший неподалеку от него по другую сторону центрального прохода, рядом с главным врачом поликлиники, словно не слыша приглашения, продолжает сидеть и что главврач что-то говорит ему, видимо в чем-то убеждая.
Вместе с Логиновым на сцену прошли Аксенов и Кузьминых, которых физик почему-то не назвал.
— Ну что же вы, доктор Фальк! — сказал он.
Все с тем же, как всегда, ко всему равнодушным видом доктор Фальк встал и прошел на сцену, вслед за немного замешкавшимся Сашей Кустовым. Они сели рядом.
На трибуне вместо физика снова появился профессор Таран.
— Продолжим! — чему-то улыбаясь, сказал он, — Но здесь не все, кого позвал мой коллега. Не хватает доктора Фалька.
Глубокое молчание послужило ответом ученому. Было ясно, что во всем зале не осталось ни одного человека, который не догадался бы о том, что должно последовать за этой, казалось бы, нелепой фразой. Люди затаили дыхание…
И вот…
Из-за кулис в сопровождении старшины Груздева на сцену, залитую ослепительным светом прожекторов, вышел… второй доктор Фальк — в точности, до мелочей такой же, как первый.
А сидящий рядом с Сашей, на виду у всего зала, даже не пошевельнулся при появлении своего двойника…
Оба Фалька были одинаковы до такой степени, что всем в зале и на сцене показалось: у них двоится в глазах.
Тот же рост, фигура, черты лица, цвет волос, прическа и костюм. И только те, кто находился на сцене, в непосредственной близости, могли заметить нездоровый румянец на скулах у вошедшего, румянец, которого не было у сидящего рядом с Кустовым.
В зале продолжала царить тишина, полная напряжения, готовая каждое мгновение прерваться… чем? Вряд ли кто-нибудь смог бы в этот момент даже пошевелиться.
И Саша Кустов, волей случая оказавшийся совсем рядом с пришельцем, не мог заставить себя встать и отойти в сторону, хотя отлично сознавал, что направленная прямо на них телевизионная камера наряду с пришельцем показывает и его, Сашу Кустова, рядового работника милиции, сотням миллионов телезрителей на всех континентах земного шара.
— Хорошо, — раздался «голос» пришельца (все заметили, что его губы, губы доктора Фалька, не шевелятся). — Вы заставили меня открыться. И вы правы. Так будет лучше. И пусть наш контакт продолжается открыто.
— Давно пора, — ворчливо, но совсем спокойно сказал профессор Таран. — Но почему ваши губы не шевелятся, как это было прежде? Как вы говорите?
— Я вообще не говорю, — последовал ответ. — Мои мысли преобразуются для вас в звуки того языка, на котором думает каждый из вас. А звуки, издаваемые вами, преобразуются для меня в мысленные образы. Движения моих губ, так же как и моя, видимая вами, внешность, — это иллюзия…
Теперь, когда уже не могло быть никаких сомнений в том, что пришелец, обитатель десятой планеты, доктор Фальк (первый) и таинственный невидимка — одно и то же лицо, что долгожданный момент личного контакта с инопланетянином — свершившийся факт, спокойный разговор, который вел с гостем старый астроном, был более чем удивителен. Но может быть, это происходило потому, что для Тарана превращение «доктора Фалька» в пришельца не явилось неожиданностью.
— Это вы вылечили человека, у которого были сломаны ребра, воскресили быка, удалив из его туловища шесть пуль? — спросил физик. Как и все, он с трудом справлялся с волнением, но понимал, что молчать нельзя.
— Аборигена, пострадавшего по нашей вине, вылечил я. Это было не так уж трудно. Шесть кусочков металла из тела рогатого животного удалил я. Все остальное сделано по моему указанию.
— Кем и как? — быстро спросил биолог.
— Это долго говорить. Мало времени. Вы согласны?
— Вы правы! — сказал Таран. — Прошу вас ответить только еще на один вопрос. Вы у нас один, или вас несколько?
— Я здесь пока один. И вот мы открыто ведем беседу. И я не вижу, чем может помешать нашему дальнейшему общению надетая мною маска. Я перед вами, и этого достаточно. Если доктор недоволен тем, что я скопировал его внешность, то я готов изменить ее на любую другую, теперь это уже не имеет значения. Показываться таким, каков я в действительности, не считаю нужным и полезным для дела.
— Вы вольны поступать как хотите! — сказал Таран.
— Меня нисколько не обижает, что вы завладели моей внешностью, — улыбаясь, сказал Фальк. — Оставайтесь моей копией, если вам так нравится. Но меня интересует: почему вы решили принять именно мою, не чью-нибудь другую?
— Вы были первым, кого я увидел, оказавшись на вашей планете. Мне очень повезло. То, что вы говорили, ваша специальность, цель приезда было таким, как мне нужно. И еще то, что вас здесь никто не знает. Очень хорошо.
— Вы увидели меня в поезде?
— Да, кажется, так называется этот колесный транспорт.
Кузьминых с любопытством посмотрел на «доктора Фалька» и усмехнулся. Если бы он сказал что-либо подобное до того, как впервые возникло подозрение о его инкогнито! Как облегчилась бы задача самого Кузьминых! Ни один человек на Земле не мог произнести такую фразу, она сразу выдала бы пришельца с головой!
