— Спасибо, доктор Китти, — сказал Кристофер с сочащимся сарказмом.
— О, это ерунда. Остановимся на том, что это чума. Паразиты бьют не по всем. Они не могут стабилизироваться в большинстве хозяев. Но тем, в ком приживаются, дают более длительный срок жизни, иначе бы Йейтс был давно мертв.
— Они, конечно же, нападают и на крепкие организмы, — добавил Райдер. — Но в основном, их привлекают такие болезни, чтобы организм не мог сопротивляться. Полиомиелит, рак, СПИД — без разбора. Иногда они вылечивают смертельную болезнь, делая человека здоровым.
Кристофер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я не хотела его слушать. Он понял это и закрыл рот, сверкнув гримасой о высшему баллу. Приятно видеть, что этот человек остается последовательным.
— Что-нибудь еще? — спросил Мартини.
— На самом деле, да. Если бы я искала для себя другое тело, я бы серьезно рассмотрела преимущества тела с двумя сердцами, возможностью к сверхзвуковой скорости, невероятной выносливостью и значительными способностями тела и разума.
Мартини оттолкнулся от стеллажа, уселся в кресло напротив меня и закинул ноги на стол, после чего посмотрел прямо в мои глаза.
— Озоновый экран ставился не от паразитных атак. Прибытие древних для предупреждения миров об опасности — очередная ложь. Так же как и здесь, все это было скрыто ото всех. Только из-за того, что занимались наукой, мы знали, что происходит на самом деле. После того, как построили озоновый щит и он начал работать, отбрасывая паразитов, родному миру мы стали не нужны.
— Ты же клялся никогда и никому об этом не рассказывать, — рассердился Кристофер.
— Мы клялись много чему, — пожал плечами Мартини. — Но от этого легче не стало. Паразиты пытались проникнуть в мир наших предков и, поняв, что они не оставят попыток, несмотря на щит, наших лидеров посетила гениальная идея. Почти как у вас. Они озабочены сохранностью только цивилизации центаврийцев, так что с легкостью решили обречь на несчастья Землю. Первоначально они собирались засылать сюда преступников.
— Какой продуманный план. Но, в конечном итоге, здесь оказались вы.
— Нет, — зарычал на Мартини Кристофер. — Безопасность всей нашей расы зависит от этого.
— Безопасность всей нашей расы зависит от нашего успеха, — прорычал в ответ Мартини. — До сих пор нам удавалось разве что сдерживать их. Если у тебя нет какой-нибудь гениальной идеи, чтобы сделать что-то более полезное, то, хотя бы не мешай другим.
Они с Кристофером смотрели друг на друга в упор. Кристофер совершенствовал убийственный взгляд, а Мартини смотрел на него добродушно, словно говоря: «все будет хорошо». Сражение взглядами, похоже, могло продержаться несколько дней.
— Ребята, прошу вас, у нас есть целый мир, нуждающийся в спасении. Только вместе обе наши расы могут с этим справиться, я права?
— У тебя нет права… — повернулся ко мне Кристофер с еще большим гневным сиянием во взгляде.
— У меня есть полное право, — оборвала его я. — Перестань притворяться, или большой отвратительный монстр всех нас победит. И это будет твоя вина.
— На самом деле, — с фальшивой бодростью сказал Мартини, — в этом было бы больше вины нашего деда.
Зал заполнился оцепенением. Девушки выглядели шокировано, а мне не нужно было смотреть на Райдера или даже на Мартини, чтобы получить подтверждение — вид Кристофера был достаточным доказательством. И излучаемая от него вина.
Теперь мне стала ясна вся картина.
— Они в самом деле высылали сюда преступников, не правда ли?
— Только одного, — резко ответил Мартини. — В качестве эксперимента.
Пару секунд поразмышляв, как бы спросить поделикатнее, я, в конце концов, задала прямой вопрос:
— Это был ваш дед?
Кристофер сдулся. Гнев чуть не со свистом вытек из него, оставив Кристофера грустным и проигравшим. Он выглядел, словно маленький мальчик, который раньше никогда не играл с другими детьми.
— Он был нашим религиозным лидером. Только… — тут Кристофер замолчал и закрыл глаза.
— Только он был не таким мирным, как его сын, — закончил Мартини тем же резким тоном. — Он хотел драться и занять, по его мнению, законное место в мире.
— Это понятно. Но почему выслали сюда остальных?
— Щит все сильнее подвергался атакам сверхсуществ, — пожал плечами Мартини. — Они уже знали, что дед выжил на Земле, так что могли успокоить себя, что, выслав сюда нас, мы не погибнем. Они согласились дать нам то, что мы хотим и, одновременно, избавляли себя от паразитной угрозы.
— И дали вам все, кроме материалов для постройки озонового щита на Земле.
— Правильно, — изнуренно посмотрел на меня Мартини.
Удивляюсь, как долго им пришлось хранить этот секрет от остальных. Посмотрев на Кристофера, я убедилась, что тот до сих пор изображает из себя мистера Угрюмого, впрочем, сейчас из-за усталости это ему давалось легко.
Тогда я решилась вскрыть еще одну страшную правду.
— Вы восприимчивы к земным болезням, не так ли? По крайней мере, некоторым из них.
— Да, — ответил Кристофер. — Сердечных или связанных с сердцем болезней мы не получили, но зато остальные действуют на нас так же губительно, как и на землян.
— И это настоящая причина строгих правил межвидовых браков, так?
Мартини скорчился так, будто я ударила его ногой в живот. Кристофер ничего не ответил, только посмотрел на Мартини, и мне не нужно было всматриваться в его лицо, чтобы понять — он передает право ответа Мартини.
— Внутренние органы центаврицев остаются доминирующими, — казалось, что эти слова из него вытаскивают клещами.
— Держу пари, родителям Пола было разрешено вступить в брак в качестве эксперимента, я права? Подождем, что получится, потом попробуем с представителем другой страны и континента. Или просто с другой расой?
— Страны и другие расы, — процедил Мартини.
Я кивнула:
— Ты ученый, в конце концов. Вполне нормальный эксперимент для ученого.
Я уже не стала говорить о догадке, что такие эксперименты были давно запущены. Не стоит напрягать и без того напряженную обстановку.
— Так, говорите, как задолго до паразитов вы пришли сюда?
— Первые волны пришлись на шестидесятые, — ответил Кристофер.
— Да, именно тогда, когда паразиты начали неистово бомбардировать наш озоновый щит, — добавил Мартини.
Я отступила немного вдоль стола, на всякий случай, чтобы иметь шанс на побег, если что-то пойдет не так.
— Разве ваша община не воссоединилась в изгнании с лидером?
