Он нанес удар. Шар прошел три арки, а затем пошел криво и, сбив две последующие, отлетел в сторону.
- Вы проиграли, маркиз!
- Увы, ваше величество, - согласился маркиз. - Мне не под силу тягаться с вами.
Венцлав зло усмехнулся.
- Вы правы. Вам не под силу со мной тягаться.
После этих слов король подошел к герцогу вплотную и вполголоса, чтобы не услышал слуга, произнес такие слова:
- Если вы еще раз вздумаете посетить мою кузину, принцессу Валерию Ла Карди, то я убью вас.
- Приятного аппетита, ваше величество!
- Чтоб вас черти забрали, маркиз! - прорычал Венцлав с набитым ртом. Почему вы постоянно являетесь со своими докладами в то время, когда я обедаю?
Министр состроил виноватую мину.
- Прошу прощения, ваше величество... Срочное, не терпящее отлагательства дело.
- Ни минуты покоя! Во всей стране один человек не имеет выходных. И этот человек - король. И они еще после этого говорят, что я ничего не делаю!
Министр позволил себе легкую деликатную улыбку.
- Ну, что там за дело? - Венцлав вытер губы салфеткой. - Городской казначей, Яков Шалон, был арестован Святым Орденом по обвинению в ереси и поклонении сатане, - быстро проговорил министр.
- Что-что? - Венцлав отбросил салфетку и прищурился.
- Вчера ночью в его доме на улице Кленов был произведен арест. Задержано тринадцать человек, присутствовавших на шабаше. Среди них - дочь градоправителя, два мелких дворянина и фрейлина ее величества...
Венцлав болезненно скривился.
- Чума на их головы, совсем зажрались! Чего им не хватает? Все есть деньги, власть. Так нет же - дьявола им подавай! Что, ничего уже нельзя сделать? - добавил король после небольшой паузы.
Министр развел руками.
- Процесс уже начат. К тому же имеется масса свидетелей и неопровержимые доказательства.
- Небось, уже и костры заготовили святые отцы. Ловко орудуют! А что говорит сам казначей?
- Клянется, что был околдован демонами и кается во всех мыслимых и немыслимых грехах. Но приговор уже вынесен.
- Костер, разумеется?
Министр кивнул.
- Да, ваше величество.
- Ну что ж, сами напросились... Теперь надо и нам кой-какие меры принять.
- Слушаю, ваше величество...
- Во-первых: градоправителя - в изгнание. Недовольные нам ни к чему. Ее величеству срочно подыскать фрейлину взамен той, что арестовали. Насчет имущества казначея монахи, конечно, уже побеспокоились? - Имущество всех задержанных конфисковано в пользу богоугодных заведений, - сообщил министр.
- Ясно. На должность казначея желающих много?
- Четыре человека, ваше величество.
- Твои люди есть?
Маркиз замялся.
- Ну-ну, не притворяйся ангелом! - усмехнулся Венцлав.
- Да, ваше величество. Один из кандидатов - мой человек. Дворянин, из благородной, но обедневшей фамилии. Кристально честный и порядочный человек. Я за него полностью ручаюсь...
- Знаем мы таких порядочных. Ладно, давай указ.
Министр выхватил из папки заранее приготовленную бумагу.
Венцлав бегло просмотрел ее и начертил свою роспись.
- Только смотри, маркиз, передай своему протеже: воровать - в меру!
Министр сладко улыбнулся и спрятал указ в папку.
На площади с высохшим фонтаном остановилась карета.
Из кареты вышел человек средних лет в багровом бархатном плаще и с тростью под мышкой. Он оглядел площадь и прилегающие к ней дома любопытным взглядом, задержавшись ненадолго на доме бывшего казначея. Затем с недоверием посмотрел на узкое, довольно обшарпанное и неприглядное здание, возле дверей которого он оказался, и нетерпеливо постучал набалдашником трости в дверь. Никто не отозвался. Человек с сомнением оглядел дом и постучал вторично.
- Кто? - вялый бесцветный голос неожиданно проскрипел с той стороны двери, словно он давно уже ждал там ответа.
- Это я, барон, - произнес человек с нажимом. - Откройте. - Сию минуту! голос с той стороны оживился.
Зашуршали цепочки и засовы, дверь приоткрылась. В щель выглянула сморщенная физиономия с лисьим выражением лица.
- Ваша милость, какая честь для меня! Входите, прошу вас! - проскрипела физиономия, открыв дверь шире.
Барон шагнул в дом и хозяин дома быстро закрыл за ним дверь, не забыв ни одной цепочки, ни одного крючка, а их здесь оказалось немало.
- Проходите, пожалуйста, в гостиную, - пригласил хозяин.
Барон прошел в гостиную, расстегивая на ходу плащ. Гостиная эта представляла из себя нечто среднее между монашеской кельей и конюшней. Сквозь два бог знает сколько времени не мытых окна с трудом пробивался дневной цвет, приобретая при этом темно-серый, под цвет густому слою пыли, покрывающему предметы в комнате, оттенок. В углу стоял средних размеров стол, одна из его ножек была переломана и криво скреплена гвоздями. Стульев не было. На стене висела в меру запыленная икона. Больше в гостиной не было ничего. Был только запах, вызывающий воспоминания о конюшне.
- Сейчас я вам стулочку... - засуетился хозяин, намереваясь идти в соседнюю комнату.
- Спасибо, не стоит, - поспешно заверил барон. - Я ненадолго.
Хозяин дома послушно замер и стал выжидательно смотреть на гостя. Хозяин был человек росту высокого и неестественно тощий. Ястребиный нос его хищно нависал над губами, по лицу расходились многочисленные морщины - то ли от старости, то ли от чрезмерно развитой мимики. Маленькие темные глаза постоянно бегали, немного кося. Слегка посеребренные волосы топорщились грязными клочьями. На хозяине был затрепанный до неприличия халат, из кармана которого торчал скомканный ночной колпак.
- Вы живете один? - спросил барон, пытаясь заглянуть в соседнюю комнату.
- Один-одинешенек... - сокрушенно вздохнул хозяин. - Никому не нужен, старый грешник. Бросили детки, бросили на произвол, деточки.
Глаза его в это время жадно ощупывали гостя.
Барон сочувственно покивал и перешел к делу.
- Могу вам сообщить, что вы поработали вполне успешно. Я вами доволен.
Физиономия хозяина растянулась в хитрой и довольно мерзкой ухмылке.
- Бесконечно счастлив служить вашей светлости. Вы вот изволили сомневаться в моем усердии, а между тем все выполнено в наилучшем виде. Без малейшей зацепочки...
- Да-да, я вижу, что ошибался в вас. Вы действительно профессионал... в своей области. Вот, - барон отвязал от пояса кошелек и кинул на хромоногий стол, - сто пятьдесят, как и договаривались.
Хозяин поспешно подхватил кошелек, высыпал на стол монеты и стал пересчитывать. Он переворачивал каждую монету гербовым изображением вверх, выстраивая на столе небольшие столбики, по десять монет в каждом. Когда он выстроил таким образом пятнадцать столбиков, то кинул на барона горящий взгляд, пробормотал "Денежки, они, родимые, счет любят" и пересчитал каждый столбик еще раз.
