В принципе, попытался убедить он себя, ничего опасного в этом нет. Она все равно повсюду, носится в воздухе, оседает на камнях и одежде, на коже и волосах, проникает в горло и легкие – эта дрянь, которая заставляет светиться алюмофосфарное стекло, активированное серебром. Но почему-то первобытная жуть поднимается из потаенных закромов души, когда видишь, как между твоими судорожно сжатыми пальцами начинает вяло просачиваться болотно-могильный оранжевый свет.
Жалко, что у него только детектор, а не дозиметр, дозу поглощенной радиации на глазок не определишь. Но, вроде бы, не смертельная. То есть, конечно, не смертельная, раз они до сих пор живы. И все-таки интересно бы узнать, какая точно? Это знание могло бы успокоить, если бы величина оказалась ниже предельной. А если запредельной? Тогда, наверное… ничего бы не изменилось. Да, скорее всего, так.
Он много читал о радиационном мутагенезе. Им с Алькой, конечно, ничего подобного не грозит, а вот их потомству… если они когда-нибудь выберутся наверх и у них еще будет потомство… Впрочем, к чему загадывать, выбраться бы сначала. Но признаков лучевой болезни он не чувствует. Антон с силой провел пятерней по волосам. Вроде, ничего, все та же жесткая шерсть, граблями не расчешешь, клочьями пока не лезет, и это хорошо.
Он аккуратно завернул трубку, которая уже вся равномерно окрасилась в тускло-оранжевое, снова в фольгу и убрал в отведенное гнездо, присыпав сверху бумажными кассетами с бесполезными индикаторными трубками.
Але о своих исследованиях он не сказал ни слова. Зачем? Изменить что-либо они все равно не в силах: ни провести дезактивацию местности, ни убраться побыстрее из пораженного района. А лишний раз расстраивать жену сейчас не стоит. Пусть думает, что это было обычное землетрясение. Просто перед сном он положит ей в рот еще одну таблетку. Черную, хотя в темноте все таблетки черные. Всех радионуклидов из организма, конечно, не выведешь, но, может, хотя бы часть…
«Аля, Аленька, как она там?» – подумал Антон и по нахлынувшей нежности, которая последнее время посещала его только в полузабытье, понял, что сейчас заснет.
И хорошо. И пусть. Ему надо уснуть. Уснуть и видеть сны. И во сне дождаться того момента, когда к нему на безупречном французском языке обратится его… о-ла-ла, как же это по-русски? подлость?
Той ночью так и не дождался.
Проводник отстал где-то по пути.
Отвязался.
Глава двенадцатая. Толик Голицын
«Подобное подобным.
Аркадий прошаркал в туалет, сделал свое мокрое дело и, покачивая крышку унитаза, раздумывал теперь, не сделать ли заодно и грязное, когда раздался звонок. Он подтянул трусы и отправился открывать дверь. Ослабленной резинки хватало ровно на десять шагов, до прихожей было никак не меньше тринадцати, так что по пути надоевшую процедуру пришлось повторить. А ведь еще обратно ковылять, подумал Аркадий.
Только в прихожей, обнаружив, что уже не шаркает, а шлепает, он сообразил, что забыл в туалете тапки. Сквозняком из-под отпираемой двери резануло по босым пяткам. Так что возникшему на пороге незнакомцу в бежевом плаще Аркадий бросил только:
– Проходите! – и умчался в комнату.
„А вдруг это грабитель?" – подумал он пару минут спустя, прислушиваясь к звукам в прихожей.
– Извините, а тапочек у вас… – донеслось наконец оттуда.
– Есть! – крикнул Аркадий из-под натянутого до самых глаз одеяла. – В туалете.
– Однако… – лысоватая голова незнакомца показалась в комнате. Теперь на нем был длинный белый халат, смахивающий на подкладку вывернутого наизнанку плаща. В руках вошедшего обнаружился небольшой плоский дипломат шоколадного цвета.
– Вы доктор? – приподнявшись на кровати, спросил Аркадий.
– В том числе.
– Слава Богу! – Он снова рухнул на подушку и почесал выскользнувшее из-под одеяла плечо. – Вы садитесь, пожалуйста.
Мужчина в халате с сомнением осмотрел предложенную табуретку, достал из кармана влажную гигиеническую салфетку и размазал по пластиковой поверхности жирные следы вчерашнего супа.
– Там губка чистая есть… – сказал Аркадий.
– В спальне? – иронично предположил доктор.
– Нет. – Аркадий задумался. – На балконе.
Доктор сел и, с дребезгом сдвинув на край ночного столика многочисленные склянки, положил на освободившееся место дипломат, на боку которого Аркадий заметил яркую диагональную наклейку с надписью: „Мы не занимаемся лечением паразитов. Мы их убиваем!" Он еще раз внимательно перечел фразу и нашел заключенный в ней юморок мрачноватым.
– Ну-с, – сложив пухлые руки на коленях, сказал доктор, но вместо ожидаемого „На что жалуетесь?" скомандовал: – Раздевайтесь!
– В смысле? – Аркадий потянул одеяло к подбородку, оголяя тощие ноги. – Я уже.
– Да это я так, по привычке. Воздушные ванны? – одобрительно спросил доктор. – Так, а это что? – он указал пальцем на несколько серых, почти сошедших пятен на правом бедре Аркадия, своим взаимным расположением напоминающих острова Японского архипелага.
– Да я это… в общем…
– Ясно. Самолечение. Только кто же этим прижигает? – Доктор вздохнул и покачал головой. – Я же не знал, – оправдывался Аркадий.
– Ну а это? – доктор взял со столика початую упаковку таблеток. Прочел название, сохраняя на губах скептическую ухмылку, и небрежно бросил на прежнее место.
– Лекарство от доверчивости?
– Да я на всякий, случай…
– Ясно. А здесь… – он так низко склонился к ноге Аркадия, точно собирался ею позавтракать. – Ага, пуговичный прокольчик. Поздравляю. С диагнозом вас, скорее всего, не обманули. Вас, кстати, как звать?
– Вы же обещали анонимно, – насторожился Аркадий. И припомнил остальную часть газетного объявления: – На дому… Нетрадиционно…
– Да мне не для записи. Должен же я к вам как-то обращаться.
– Шурик, – соврал Аркадий. – То есть Алексей.
– Так Шурик или Алексей?
– Как вам удобнее.
– Ладно, Шурик-Алексей, скидывайте одеяло. И подушку – куда-нибудь в сторонку. Так, теперь на живот. Уколов боитесь?
– А что?
– Та-ак. А укусов?
– Лучше уж уколов, – бледно пошутил Аркадий, позвонками ощущая холодные прикосновения чужих пальцев.
– Отлично, – не понятно кого и за что похвалил доктор. – Тогда закройте глаза и вытяните руки вперед.
– Что, прямо лежа? – уточнил Аркадий, подумав про себя: „Вот дебилизм!"
– Давайте, давайте! – поторопил врач. – У меня после вас еще два вызова.
Аркадий зажмурился и, насколько смог, вытянул руки, так что его кулаки прошли между прутьями в изголовье кровати и уперлись в стену.
– Дальше – никак, – пожаловался он.
– Дальше и не надо, – успокоил доктор.
