– А как тогда он смог, если был таким, как мы его видели? У него и рук-то нет… – спросил Дмитрий. – Как такое беспомощное существо может сотворить Вселенную?
– Знаю! – сказала Мина. – Знаю, может! Так и наш процессор может спросить нас, как у человека получилось создать его. Ему, наверное, интересно, как такое медленное и слабое существо произвело многократно превышающие собственные возможности действия? Как электронные импульсы, которые мы не можем взять в руку, человек все же заставил прыгать по ячейкам и блокам и выполнять требуемую работу? Как такое слабое существо, которое процессору тоже кажется отвратительным и нефункциональным, смогло выйти за край, рубеж, установленный богом? В нем – мы, наше совершенство. Вот оно в чем!
– Что? – спросил Дмитрий. – Что оно?
Носов и Копылов молчали. Мина вздохнула и строго посмотрела на бывшего оператора зонда «Ахиллес». Потом она сказала:
– Совершенство бога.
Алексей Васильев, Михаил Уткин
Допинги
Григорий Яношев сосредоточился на грифе задолго до своего выхода. Прочее осталось по ту сторону сознания – чемпионат, суета в раздевалке и ненужное, но обязательное напутствие тренера.
Он даже не слышал, как его объявили, и скорее угадал, чем почувствовал крепкий толчок Алехина.
– Пошел! Покажи им!
Тяжелоатлет Григорий Яношев под шум трибун поднялся на подиум.
– …Он просто влюблен в штангу! – восторженно сказал Эрмат, прибавляя звук. – Он…
– …троекратный чемпион мира, – опередил его обретший голос телекомментатор. – Собственный вес спортсмена – сто одиннадцать килограммов, заявленный вес снаряда – двести семьдесят пять. В случае выполнения упражнения речь идет об абсолютном…
– Переключи, – попросила Даля.
Эрмат с негодованием посмотрел на нее и лишь поудобнее устроился в кресле.
Гигант на экране, не отрывая взгляда от штанги, опустил ладони в поднос с магнезией.
…Для Яношева сейчас существовал только гриф. Его единственный друг, его вечный враг, его бесстрастный партнер, его жизнь, его цель. Григорий шагал к сверкающему стержню, не отрывая от него взгляд.
Будто сквозь густую вату донесся сигнал, и Яношев перестал быть человеком. Он – сгусток энергии, сжатый телесной оболочкой.
Ступни под гриф. Симметрично: по линии плюснефаланговых.
– Профи, – сказал Эрмат. – Как силы бережет!
– Что? – не поняла Даля. На экран она старалась не смотреть.
– Часто удобное положение ног ищут уже в наклоне, – объяснил Эрмат. – А каждая секунда в такой позиции – энергозатратна. Толчок на самом деле – непрерывное движение. Подошел – толкай.
– …я уверен, он возьмет вес, – пообещал комментатор. – Смотрим!
…Наклон. Пальцы в замок. Присест.
Рывок!
Согнуть колени, завести под гриф.
Веса не существует. Нет блинов по краям.
Подрыв – подбив – подсед!
Голову назад – чтобы не зацепить подбородок, пропуская гриф к самой шее.
– Фу, – сказала Даля с отвращением, увидев, как глубоко стальной стержень продавил кожу.
– Многие боятся пережать сонную и принимают ниже, – заметил Эрмат. – На грудь. Чемпионов среди них нет.
Даля отвернулась.
…Встать из приседа – невозможно.
Организм лихорадочно пожирает себя. Потоки бурлящей крови уносят продукты распада, сбрасывают через кожу и слизистую, но неминуемый токсикоз с его головной болью и кислой сухостью во рту – потом, потом, потом, а сейчас, взамен, сердце дьявольским поршнем закачивает в мышцы полученные мегатонны энергии.
Полуприсед – посыл – уход во второй подсед. Выталкивание!
– …Безупречно! – вскричал Эрмат. – Вот это вылет!
…Улавливание. Руки прямые, лопатки замкнуты, голова вперед!
Встать!
Трещат икроножные. Во вздутых жилах бушует пламя.
Выход из второго подседа.
Удержание.
Держать! Держать! Держа-а-а-ать!!!
Левый локоть взрывается отчаянной болью. Гриф проваливается и скользит назад. Организм, сжигая себя без остатка, вбрасывает в мышцы последние порции силы – и Яношеву удается отступить, «догнать» гуляющий гриф, выровнять его над линией тела. Но лишь на миг удается, а в следующий черно-алая боль становится нестерпимой. Она разрывает сознание, и цветные круги плывут перед глазами…
– …Не понял, – удивленно сказал Эрмат. Даля равнодушно повернулась к экрану – чтобы увидеть, как неестественно и страшно выгибается рука чемпиона.
…Яношев не успел скинуть снаряд – верил до конца, что удержит. Штанга с чудовищной силой грохнула по спине, и мир взорвался черными брызгами. В вязком небытии осталась лишь боль, яркая настолько, что смогла удержать тающее сознание. Яношев открыл глаза – чтобы посмотреть на нее. И увидел – в чьей-то неестественно белой безжизненной руке. Рука согнута наоборот – локтевая кость выпирала под бицепсом. На вывернутом предплечье синел знакомый шрам. Его шрам – порезался в детстве.
Он закричал.
…А к нему бежали люди, но уже не могли помочь – он проиграл, проиграл, проиграл…
Двое сидели в темном сквере напротив подъезда и ждали.
Адрес Василия Кличкина нашли в Интернете. Две недели выслеживали, знакомясь с распорядком чемпиона. «Встречу» решили провести в понедельник вечером, когда Василий вернется с тренировки.
Эдик сжимал в кулаке крохотную плитку мобильника.
– С левой чаще бей, – говорил он наставительно. – У него с этим туго. Сам бои смотрел.
Жора возмущенно вскинулся:
– А мне без разницы с какой!
– Тогда с любой! – сказал Эдик. – Еще и ногами можешь…
– Нет, это на крайняк. Сперва – по его правилам. По боксерским. Без ниже пояса, без локтей, без ног. Но если увидишь, что драка серьезная, тогда помогай.
Эдик гоготнул.
– Тогда уж тебе не до бокса будет, – сказал он.
– Но и раньше времени не кипеши. Зря я эту отраву глотал, что ли? Я его порву!
– Верю! Ладно. Видишь, фонарь рядом с подъездом? Старайся под ним крутиться, чтобы все видно было.
Он взмахнул телефоном.
– Постараюсь.
Жора по прозвищу Грива, бывший студент, изгнанный с первого курса аграрной академии, ныне – бездельник и признанный главарь немногочисленной шайки хулиганья, давно вынашивал задумку поединка с чемпионом мира по боксу с последующим размещением записи боя в Интернете. Если, конечно, одержит победу, хотя в этом он не сомневался. Будет чем похвастаться!
Грива, сам боксер-любитель, был уверен – штука получится презанятная. Она непременно взбудоражит Интернет и поднимет его личный авторитет на недосягаемые для прочих вершины.
И сейчас, притаившись в темноте, он чувствовал, как крепки его мышцы, как неутомимы, как готовы к будущему напряжению. Этот якобы чемпион в сравнении с ним просто хлипкий заморыш!
