— Ты меня не слушаешь, — с упреком сказал он. — Во-первых, я не говорил, что плохо, если люди сыты… а во-вторых, сейчас мы говорим не о тех, кто умирает о голоду, а тех, кто может пожелать что угодно…
— Мне кажется, — возразил Иван, — что всегда можно придумать что-то новенькое — например, мир завоевать…
— Э-эй, — позвал Фома. — Кто-нибудь есть дома?.. я говорю не о голодающих, и не о разжиревших латифундистах, и даже не о всяких твоих Македонских… в конце концов, они все смертны, а говорю я о тех, кто действительно может выполнить в принципе любое свое желание и так желать до бесконечности, понимаешь ли ты, дубина стоеросовая, пушечное мясо?
Иван насупился.
— Чего…
— Ладно-ладно. — Фома успокаивающе поднял руку, — В принципе я вполне допускаю, что все они по-настоящему счастливы и, так сказать, блаженны. На этот счет существуют различные теории, а у меня, видишь ли, есть своя.
— Ну и катись ты со своими теориями, — начал Иван, повышая голос. — Ты…
— Подожди, — перебил его Фома. — Посмотри-ка… Иван посмотрел. Вдалеке показался одинокий рыцарь.
— Ну и что там такое? — спросил он недовольно.
— Вот то там такое, — передразнил его Фома вполголоса. — Ты у нас счастливчик, сэр… э-э… Как, кстати, твое имя, извини за навязчивость?
— Меня зовут сэр Иан, — ответил Иван, пропустив стихоплетовский сарказм мимо ушей. — Мой девиз всегда таков… гм… а! «Я вернусь!»
— Странный несколько девиз, — усомнился Фома.
— Ничего. Наступит время, и его узнает весь мир… — рассеянно сказал Иван, вглядываясь в приближающуюся темную фигуру.
— Да? Может быть. Хотя я лично не вижу ничего в этом хорошего… Так вот, сэр Иан, ты счастливчик- в некотором роде, конечно, поелику к нам приближается сам сэр Ланселот Озерный, и направляется он с очевидным намерением снести тебе голову.
— Это почему?
— Ну, во-первых, потому что он всегда так делает… а во-вторых — хватит и первой причины. Да, еще Озерная Дева, которую ты укокошил, — она, по-моему, его родственница.
— Ланселот, говоришь? — пробормотал Иван, разглядывая остановившегося шагах в пятидесяти от них рыцаря. — Имя-то известное…
— Куда уж известнее, — с готовностью подтвердил Фома, предусмотрительно отъезжая в сторону. — На профессиональном ристалище провел восемьдесят тысяч четыреста тринадцать боев, в восьми тысячах четыреста двенадцати одержал победы — и всегда за явным преимуществом.
— Впечатляет, — согласился Иван.
— Готов ли ты, доблестный сэр, признать прекрасную Джиневеру самой распрекрасной изо всех прекраснейших дам и биться со мной по этому поводу? — прогрохотал башнеподобный Ланселот из-под опущенного забрала. Конь и доспехи у рыцаря были вороные.
— Не понял, — действительно не понял Иван. — По какому поводу биться?..
Ланселот смешался. Было очевидно, что до всех остальных эта изысканно куртуазная и предельно вежественная фраза всегда доходила без особых проблем.
— Ну… — в затруднении проговорил он. — Ты признаешь, что Джиневера всех прекрасней и милее?
— Да пожалуйста, — пожал плечами Иван. — Мне-то что?
— Тогда давай биться, — решительно сказал непогрешимо логичный Ланселот и взялся за копье непомерной длины.
Иван покачал головой, усмехнулся, напялил шлем и поудобнее ухватил щит и свое копье.
Ланселот развернул своего коня, отъехал шагов на тридцать и повернулся. Иван не стал показывать противнику спи- и заставил своего коня, пятясь, отойти шагов на двадцать.
Ланселот пригнулся, выставил копье и словно вихрь помчался навстречу Ивану. Иван тронул своего коня с места.
Ланселот пер как танк: черный плащ лихо развевался за плечами, копье было наставлено точнехонько Ивану в правый глаз. По всему выходило, что известный мастер поединка шуток шутить не любил.
В последний момент Иван пригнулся, и Ланселот про. мазал: глаз Ивана, равно как и остальные части его тела остались невредимы.
Впрочем, сам Иван тоже не попал в цель.
Ланселот заревел от ярости, развернул своего коня и снова помчался навстречу сопернику. Иван в точности повторил его маневр.
Они сшиблись, и на этот раз результативно: ослепленный яростью Ланселот поразил копьем пустоту, а Иван попал точно в центр щита противника.
Рыцарь в вороных латах пулей вылетел из седла и с грохотом обрушился на землю.
Иван слегка оторопел и осадил своего коня. Честно сказать, он не ожидал такого успеха.
Но Ланселот оказался крепким парнем: хоть и с трудом, но все же довольно быстро он поднялся на ноги и теперь стоял, взрыкивая и трясясь от бешенства.
Шлем слетел с его головы, явив миру длинные черные волосы, белое ощеренное от злости лицо и встопорщенные усищи. Вращая от ярости глазами, Ланселот вытащил огромный меч и стал размахивать им как сумасшедший.
Иван тоже снял шлем, соскочил с коня, обнажил чудесный клинок и стал осторожно приближаться к противнику.
Стало очевидно, что Ланселот не владел собой в полной мере. Оно и понятно: ничего себе, сильнейшего рыцаря Круглого Стола вышибли из седла, как сопливого новичка, и кто! неизвестный выскочка. Ладно, сейчас все станет на свои места…
Ланселот замахнулся похлеще легендарного Портоса (а тот, как известно, мог на замахе испугать целую армию) и обрушил свой меч на Ивана. Попади он, куда хотел, быть бы беде: такими ударами стены прошибают. Но не получилось: Иван аккуратно ушел в сторону, и весь богатырский замах пропал втуне.
Ланселот, распалившись, снова размахнулся чуть ли не до Луны и снова ударил — с тем же результатом, то есть без него. Еще раз он попытался уязвить Ивана — и опять тщетно. Их клинки даже не соприкоснулись.
Иван держал меч двумя руками. Когда-то он, следуя моде, обучался поединку на самурайских мечах и кое-что запомнил с тех пор. Он видел недостатки Ланселота: тот явно привык полагаться только на свою, видимо, неимоверную, силу: похоже, здешним ребятам было все равно — что дрова рубить, что мечами размахивать. Никакого умения. Тем более что и дров наверняка здесь никто не рубил…
Разумеется, попади Ланселот по Ивану своим тяжеленным мечищем, все было бы кончено, но известный рыцарь был все-таки слишком неповоротлив. Однако надо было отдать ему должное: как опытный боец, он скоро понял, что происходит что-то не то, погасил безумный блеск в глазах и стал заметно осторожнее в своих движениях.
Он сделал несколько ложных выпадов, но Иван легко уходил от тяжелого меча.
Внезапно Ланселот взревел как бык и бросился вперед. Ивану стал надоедать поединок, и поэтому он решил не уклоняться.
