— Да уж яснее ясного, — уныло отозвался боцман.
Команды, посланные на поиски, вернулись в разное время. Первая привела с собой еще тринадцать матросов и семь младших офицеров, вторая принесла на носилках, сделанных из бамбука, адмирала Диксона. Рядом с ним, прихрамывая, шли доктор Стоун, два коммодора и лейтенант-коммандер. Вслед за ними двигалась небольшая группа матросов во главе с тремя мичманами.
Адмирал лежал с закрытыми глазами, голова его была забинтована.
— Что с ним? — шепотом спросил Дадли доктора.
— Ничего серьезного, — ответил доктор. — Катер наш разбился у самого берега, а нас слегка ушибло. Моторист утонул. Все, что было в катере, тоже пошло ко дну.
— А рация?
— И рация, — ответил за Стоуна лейтенант Перкинс.
— Положите тогда адмирала в тень под пальмами, я прикажупостроить для него шалаш. А вам, доктор, придется пойти с лейтенантом Кларком и оказать помощь нескольким тяжелораненым, оставшимся на берегу.
— Да, но у меня же нет с собой ни лекарств, ни инструментов… — растерянно развел руками Стоун.
— Все равно вам нужно пойти к ним, доктор, — сурово повторил Дадли. — Это ваш долг.
К вечеру было построено несколько шалашей. В один из них внесли адмирала Диксона.
Он был в сознании, не стонал, ни на что не жаловался, но все еще не имел сил подняться на ноги.
Когда работа была закончена, Дадли выстроил весь свой гарнизон перед шалашами и произнес маленькую речь:
— Офицеры и матросы! Судьба забросила нас на этот не очень гостеприимный остров, и никто не знает, сколько нам придется здесь пробыть. Полагаю, что недолго. Командование, видимо, уже принимает меры для наших поисков. Сами мы, к сожалению, ничего больше не сможем сообщить о себе, так как все наши рации погибли. Но у нас есть ракеты, и мы сможем подать ими сигналы, как только заметим корабли в океане или са. молеты в небе. С этой целью с сегодняшнего дня будут введены специальные посты наблюдения за океаном и воздухом. И вот еще что…
Дадли сделал небольшую паузу и внимательно посмотрел на людей, стоявших перед ним в плохо выровненном строю. Почти все они уже успели обрасти бородами и выглядели очень усталыми. У некоторых были ссадины, царапины и синяки. У трех матросов руки оказались на перевязях, сделанных из нательных трикотажных рубашек. Один из механиков тяжело опирался на бамбуковую палку. Не было никаких сомнений, что все эти люди хотели есть и пить. Вот по этой-то причине инженеру Дадли нелегко было закончить свою речь.
— Так вот, — продолжал он, несколько понизив голос и уже не глядя в глаза стоявшим перед ним матросам, — я должен предупредить вас еще кое о чем. Бог свидетель, ребята, как нелегко мне говорить вам об этом. Вы знаете, конечно, что кокосовые орехи, растущие на пальмах нашего острова, съедобны. Есть их, однако, я от имени адмирала Диксона категорически запрещаю. Нельзя также пить дождевую воду, выпавшую вчера во время урагана. Ее особенно нужно опасаться. Боюсь даже, что и рыба, которую посчастливится кому-нибудь из вас поймать в лагуне за коралловыми рифами, окажется непригодной для пищи. Вот и все. Надеюсь, вы избавите меня от вопросов о причинах подобных запретов?
Дадли помедлил немного, ожидая все же этих вопросов, но так как никто их не задавал, поспешил распустить строй. Зато, направляясь в шалаш адмирала, он услышал за своей спиной, как кто-то из матросов мрачно усмехнулся:
— Не мешало бы ему на прощание передать нам еще и привет от «Большого Джо»…
— Робинзону Крузо чертовски повезло попасть на необитаемый остров до того, как человечество пополнило арсенал своего оружия водородными бомбами, — философствовал в это время в шалаше адмирала доктор Стоун. Он сидел прямо на песке возле носилок Диксона, с трудом нащупывая пульс на запя. стье жилистой руки адмирала.
— А может быть, им не следовало этого говорить, — вяло произнес Диксон, как только Дадли вошел в его шалаш.
— Нет, сэр, этого нельзя было не сказать, — убежденно заявил Дадли. — Доктор подтвердит вам это.
— Да, это верно, Эдгар, — уныло согласился Стоун. — Вы не знаете, Дадли, сколько уже взорвано атомных и термоядерных бомб за весь период их испытания? — обратился он к инженеру.
— С 1945 года по сегодняшний день около ста пятидесяти. Причем энергия, освобожденная этими взрывами, равна по мощности примерно трем тысячам атомных бомб, сброшенных в свое время на Хиросиму и Нагасаки.
— Представляете теперь, сколько продуктов радиоактивного распада накопилось за это время в атмосфере? — заключил Стоун. — Да еще мы сами подорвали всего в каких-нибудь двухстах километрах отсюда такую штуку, как «Большой Джо». И вот все эти радиоактивные вещества не только оседают теперь на поверхности земли, но и поглощаются растениями, плоды которых становятся от этого радиоактивными.
— А не слишком ли и вы, Фрэнси, и ваши коллеги по медицинскому миру преувеличиваете угрозу этой радиоактивности? — спросил Диксон. — Насколько мне известно, радиоактивная пыль существует извечно. Я бы даже сказал, что частицы радиоактивной пыли как бы составляют часть природных условий, к которым все время приходится приспосабливаться жизни на нашей планете.
— Какой-то естественный радиоактивный фон всегда, конечно, существовал, — согласился доктор Стоун. — Его порождают космические лучи и естественная радиоактивность горных пород. Но все эти излучения не велики, и жизнь, будучи замечательно изобретательной и находчивой химической структурой, не только отлично приспособилась к ним, но, видимо, научилась использовать их и для изменения своей наследственной конституции.
— Вот именно! — оживился адмирал Диксон. — Вы ведь имеете в виду воздействие радиоактивности на носителей наследственности?
— Да, Эдгар, я имею в виду мутации.
— А как вы смотрите на утверждение ряда ученых, что увеличение радиоактивного фона учащает мутации и тем самым открывает для человечества единственно возможный путь рождения гениев?
Дадли, считавший этот ученый разговор неуместным в создавшейся обстановке, не смог, однако, после этих слов адмирала не вступить в опор.
— Не знаю, кто утверждает именно это, сэр, но зато мне известны мнения подавляющего большинства крупнейших ученых мира о том, что почти все мутации, вызванные радиоактивностью, оказываются вредными.
— Да, это так, Эдгар, — подтвердил слова инженера доктор Стоун. — Для человека всякая такая мутация — отсроченная беда. Это утверждается большинством научных авторитетов. Влияние радиоактивных излучений на половые органы людей и наследственность — несомненно. В связи с этим лауреат Нобелевской премии профессор Миллер, открывший рентгеновские мутации, самым серьезным образом предостерегает нас:
