- Анатолий! - повернулся Колобок к высокому. - Пускай пациент отдышится, придет в себя, покурит, если он курит, потом приведешь его ко мне. А вы, - он повернулся к сопровождающим, - останетесь здесь и будете ждать. В вашем присутствии необходимости нет. Это приказ!
И не слушая ответа и возражений, пошел, вернее, почти побежал, семеня короткими ножками, в сторону здания без окон.
Капустин с наслаждением размялся, подышал воздухом, успокоился, покурил, после чего пошел вслед за терпеливо дожидавшимся его доктором Анатолием в то же здание, в котором скрылся Колобок.
Если не считать отсутствия окон, кабинет был совершенно обычным кабинетом врача. И осмотр был достаточно традиционен. И вопросы: чем болел, были ли сотрясения мозга, ранения и контузии, про сон, и про все такое прочее.
Капустин отвечал послушно и подробно, но явно скучая, нервно позевывая, часто поглядывая на блестящий хрустальный шар, стоявший на столе Колобка, почти что под самым носом у Капустина.
Врач что-то увлеченно писал, прекратив, наконец, задавать надоевшие вопросы. Он писал, а Капустин от безделья рассматривал шарик, на гранях которого плясали, дробясь, отсветы люстры. Потом он ощутил на себе взгляд, поднял глаза и увидел, что врач смотрит на него пристально и прямо в глаза.
Капустин почувствовал себя неуютно, забеспокоился, хотел что-то спросить у Колобка, но веки его отяжелели, он попытался встать, это ему не удалось, и он почувствовал, что куда-то уплывает. Куда-то туда, где было легко и приятно...
Очнулся он почти сразу же, по крайней мере, так ему самому показалось. Он осмотрелся и увидел, что Колобок стоит над ним, а сам он возлежит на клеенчатой кушетке. Капустин смутился, решив, что с ним приключился обморок. Он засмущался, а толстый врач добродушно улыбался ему, как бы подбадривая:
- Ну вот, маленький сеанс гипноза, и мы сняли нервное перенапряжение и стресс. Ничего страшного, обычное переутомление, которое неизбежно при вашей работе. Никаких особых противопоказаний к дальнейшему исполнению вами прежних служебных обязанностей я лично не нахожу и не вижу. Всего вам хорошего, будьте здоровы. Заключение я отправлю позже. Вы свободны.
Как из-под земли вырос врач Анатолий.
- Проводите, пожалуйста, нашего гостя, - попросил его Колобок.
Доктор Анатолий молча повернулся спиной, приглашая Капустина следовать за собой, и проводил его к машине, где его ожидали скучающие сопровождающие, но уже без дурацких масок.
Только двери за Капустиным закрылись, как в тишине врачебного кабинета прозвучал телефонный звонок. Колобок вздохнул и поднял трубку.
- Слушаю. Да. Только что закончил. Вы злоупотребляете. Слушаюсь, товарищ полковник. Я выполняю все приказы и распоряжения беспрекословно, но свое собственное мнение я всегда имел и буду иметь. И я заявляю: все это мерзко! Да сколько угодно. Хоть десять. Видал я ваши выговора. Да кто еще, кроме меня дурака, будет такую работу для вас делать? Да бросьте вы, не говорите глупостей.
Он швырнул трубку на аппарат, скорчил свирепую гримасу, и даже не прикрыв открывшиеся в коридор двери кабинета, занялся онанизмом...
Капустина везли обратно, уже не связывая. Он даже сидел рядом с сопровождающими на скамейке.
Отвезли его домой, велев никуда не отлучаться без предварительного доклада по команде. Но попросили об этом вполне вежливо и корректно.
Машина уехала, а Капустин пошел в свою квартиру, не вызывая лифт, на седьмой этаж, все время шевеля губами, повторяя про себя номер привезшей его машины.
Войдя в квартиру, он сразу же взялся за телефон, быстро набрав номер:
- Козлов? Ты говорить можешь? Давай, срочно приезжай ко мне. Да, вот еще что, позвони быстренько Фоменко, скажи, что я просил выяснить кому принадлежит машина, но только тихо, без шума и огласки. Сейчас скажу номер. А, черт! Только что повторял! Никогда раньше такого со мной не бывало. Я же любые цифры слета запоминал. И вот на тебе. Ладно, ты же ко мне едешь, я Фоменко сам позвоню, вот только вспомню...
Он положил трубку, долго морщил лоб, шевелил губами, чесал отчаянно затылок, но злополучный номер так и не вспомнил.
Когда к нему в квартиру вошел Козлов, Капустин уже успел принять душ и заварить чай.
- Ну, как дела у тебя? - отрывисто спросил Капустин, нервно оглядываясь по сторонам.
- Да что у меня? - пожал плечами Козлов. - Отстранили пока от службы, как и тебя, на время служебного расследования. А что у тебя нового?
- А у меня... Послушай, Козлов, который час? - обеспокоено поинтересовался Капустин.
- Без десяти одиннадцать, - удивленно посмотрел на часы Козлов. - А ты что, спешишь куда-то?
- Да вроде как нет, - не очень уверенно ответил, подумав, Капустин. Но в одиннадцать я должен был то ли с кем-то встретиться, то ли что-то сделать, точно не помню, но что-то важное...
Он глубоко задумался, потом со злостью стукнул кулаком по коленкам, разозлившись сам на себя.
- Черт знает что такое! То номер машины не могу вспомнить, а у меня на цифры всю жизнь была уникальная память, я даже телефоны никогда не записывал, то вот помню, что в одиннадцать у меня должна быть важная встреча, но что именно за встреча - не могу вспомнить.
- Ладно тебе, Капустин. Сколько раз я тебе говорил: записывать надо. Память рано или поздно, а подведет. Да если бы что-то на самом деле важное было, разве ты позабыл бы? Пустяк какой-то в голове отложился, вот ты и мучаешься. Брось, не ломай зря мозги, они тебе еще пригодятся...
- И то правда, - Капустин встал с дивана. - Давай, друг Козлов, лучше чай пить.
Он пошел на кухню и загремел там посудой. В это время раздался бой больших напольных часов-шкафа, про которые Капустин как-то позабыл, когда спрашивал время у Козлова.
Часы-шкаф пробили ровно одиннадцать.
На пороге кухни появился Капустин, с просветленным, улыбающимся лицом, с чайником в руке.
- Вспомнил! - воскликнул он, радостно хлопнув себя по лбу, выронил чайник на пол, крутой кипяток плеснул ему на ноги, но он словно даже и не почувствовал этого.
Все дальнейшее произошло настолько быстро, что Козлов не успел даже со стула встать.
Капустин, шлепая по лужам кипятка, совершенно не замечая этого, направился к балконной двери, вышел на балкон, встал на перила, словно на ступеньку, оттолкнулся сильно и прыгнул вниз, словно с вышки в воду нырнул.
Козлов дико заорал и бросился вниз по лестнице, словно надеялся обогнать Капустина и поймать его там, внизу. Он бежал по лестнице, совершенно позабыв про лифт, и кричал, кричал...
Глава одиннадцатая
Арнольдик хлопнул себя по лбу, издал боевой индейский клич, всполошив всех сидевших с ним в комнате, и бросился к телевизору.
