Вот уж не думал, что в библиотеке пана Станислава есть нюхательная соль! Откуда?
Я глубоко вздохнул, прогоняя остатки кошмара.
Чужого кошмара.
Чужого – но такого знакомого.
Встал, улыбнулся, поправил сбившуюся на ухо кипу.
– То я прошу прощенья у моцного пана и сиятельной пани…
– Это я у тебя прошу прощения, пан Юдка! – Пан Станислав улыбнулся, хлопнул по плечу. – Да не вставай ты! Эх, мой грех, загонял я тебя! Ни дня субботнего не чту, ни дня воскресного…
Пан Станислав качал головой, усмехался дружески, но я уже не верил – ни его улыбке, ни добрым словам.
Я оглянулся – Пленник исчез.
Ясно…
Пан Мацапура продолжал улыбаться, что-то твердить о том, как вредно три ночи подряд не спать, но я не слушал. Умен мой пан! Наверное, так и было: взглянул он в глаза Пленнику, то ли случайно, то ли заподозрив что – и провалился в пропасть.
В чужуюпропасть.
В бездны чьей-то памяти.
Да, пан Мацапура умен! Не испугался (а может, испугался, да себя преодолел) – и проверить решил.
На мне.
На своем верном псе Юдке.
Так-так…
Интересно, что моему пану привиделось? Нет! Не привиделось!
Что онзаставил моего пана увидеть?
Кто же ты, Пленник?
* * *
Нюхать соль я отказался и от стопки знакомой гданьской вудки – тоже. Пан Станислав не настаивал. Мы присели к столику, на скатерть легла толстая книга с позеленевшими медными застежками переплета.
Я узнал – книга «Задея».
Так-так…
Для того и собрались. Пан Станислав и тут верно рассудил. Пани Сале в своем Сосуде некромант не из последних. И сам пан Мацапура не один год такие книги почитывает. Ну и я, глупый Юдка…
Слушать о «Багряных Вратах» было неприятно. Читать – тоже. А смотреть на рисунки – тем более. И не только из-за «чистой крови». Я не брезглив; тем более людей, кто попадет в замок, все равно не спасти. Говорят (говорили – прежде), что такой кровью пан иногда ноги парит.
От боли в суставах.
Может, врут?
Другое не нравилось. «Багряные Врата» – все равно, что топор в руках ювелира. Или портного. Вместо тонкой работы – удар сплеча.
Хотя…
Я вновь перечитал затейливую вязь скорописи, проглядел густую киноварь рисунков. Три круга: глумленье, Имена и кровь. И дорога – тоже из крови. Грубо! Очень грубо!
Но кто знает?
Обнадеживать не стал. Может, и выйдет. Хвала Святому, благословен Он, мне такимзаниматься не приходится!
И не придется.
Пани Сале принялась что-то рассказывать о настоящих Воротах – о тех, которые стерегут Малахи, – но я не стал слушать.
Захотят рискнуть – пусть!
Я им не спутник.
Другое сводило с ума, не давало покоя.
Пленник!
Чего он хотел от меня? Помощи? Или просто угрожал? Или?..
* * *
Дверь хлопнула, пан Станислав откинулся на спинку кресла, улыбнулся.
– Тебе и вправду надо отдохнуть, пан Юдка! Завтра поспи, а послезавтра работа будет.
Я плечами пожал. Впервые, что ли?
Мацапура поглядел на дверь, за которой скрылась пани Сале, и внезапно подмигнул:
– Хитра баба! А ведь врет! Чую – врет! И ты, пан Юдка, врешь!
Он понял. Да и мудрено не понять! Пани Сале все-таки баба – увлеклась и сболтнула о Рубеже то, о чем лучше молчать.
– Значит, эти твои Малахи некоторых задарма пропускают?
Да, кое-что пан Станислав сообразил. Но не все. О том, что перед ним – консул Рубежа, он все-таки не догадался.
– Ладно, после поговорим… А теперь о деле. Пора с Валками кончать. И побыстрее!
Я кивнул, вспомнив худую некрасивую девочку, ладно сидевшую в седле. Моя Смерть… Можно ли покончить со Смертью?
– Утром гонец прискакал – Циркуны согласны под мою руку пойти. И Мерла тоже…
– Поздравляю зацного пана!
Он дернул щекой, огромная ладонь рассекла воздух.
– С чем? Два села – разве того мы хотели? Проклятые селюки! В норы забились да поглядывают, кто верх возьмет! А из Полтавы, того и гляди, наказной сотник приедет. Полковник там не дурак – знает, как таляры звенят, но и он тянуть долго не сможет.
Я задумался. Легко пану приказывать!
– Валки с налету не взять, – осторожно начал я. – И Минковку не взять. Да это зацному пану и не нужно. Черкасов там нет, все на панне Загаржецкой держится…
– Верно! – Пан Станислав хохотнул. – Ты, пан Юдка, мне ее живой привези! Прежде чем шкуру содрать, я хочу знать, чем ее кожа пахнет!
Перед глазами вновь встало ее лицо – плосконосое, некрасивое. И глаза – темные, как ночь. Как та ночь, когда встретились все трое – Смерть, Пленник и Двойник.
Двойник!
Мальчишка показал мне!..
– Что молчишь, пан Юдка?
Я заставил себя улыбнуться.
– Пану нужна панна Загаржецка? Он ее получит. Да только она зацного пана ласкать не станет.
Он захохотал – громко, до слез. Затем махнул широкой ладонью:
– Ну ты и скажешь! Нагайки или железа каленого испробует – враз захочет. А нет – руки свяжу да рот заткну. Не в том дело!
Да, не в том. Мне не пережить свою Смерть. Значит? Значит, вот он, мой час?
Страшно, глупый Юдка?
– Пан Станислав сказал «послезавтра», – я встал, взглянул ему прямо в глаза. – Значит, будет послезавтра. Пан меня знает.
Он хотел что-то сказать, но осекся. Да, он меня знает. Иегуда бен-Иосиф выполнит панскую волю. И не потому, что я предан ему – зацному пану Станиславу Мацапуре-Коложанскому, бешеному псу, парящему ноги в теплой крови. Просто от судьбы не уйдешь, а долги надо платить.
Моя Судьба рядом – протяни руку.
И я протягиваю.
Но сначала…
* * *
…А Давид отвечал Филистимлянину: ты идешь против меня с мечом, и копьем, и щитом, а я иду против тебя во имя Г-да Саваофа, Б-га воинств Израильских…
Средний треугольник – Гевура, Теферэт, Хесед.
Гевура – созвездие Шор, могучий Телец.
Теферэт – Кешет, Стрелец-из-лука.
Хесед – Мознаим, Весы Б-жьи…
Неярко горит семисвечник, белые линии на деревянном полу проступают четко, вбирая священный огонь и отдавая свет обратно.
Желание Отдавать – то, чем озаботился Святой, благословен Он, сотворив мир из самого Себя.
