Сам ей этот рупь отдаст. Он ее, кажется, действительно очень любит, и ему все равно.
А тебя на что поймали? Да на гордыню твою несообразную. Ты принял Машкин интерес к себе как должное. А с какого, собственно, хрена? Да вот с такого, большого и толстого. Ты и правда думал, что лучше других. Умный, физически развитый, продвинутый, эрудированный, красивый, наконец. И все девчонки обязаны тебя обожать. Прямо на шею бросаться. Прямо зацеловать до смерти.
Господи, как стыдно… Невыносимо.
И как больно… Я ведь перед Машкой душу распахнул настежь. Я до сих пор в нее влюблен и только о том мечтаю, чтобы она пришла и сказала: это был глупый розыгрыш, извини, погорячилась. Я не смогу просто так сразу все забыть, вычеркнуть из сердца.
Господи, как же мне хреново…
Леха шел по улице, опустив голову и глядя под ноги пустыми глазами, а тем временем серые головастики активно плодились у него в капюшоне куртки, выедая синтетическую подкладку. На ткани появились дыры. А потом серая пленка одним рывком потекла ему за воротник.
От неожиданности Леха споткнулся, когда его шею, плечи и спину охватил незнакомый ранее зуд. Это было похоже на выход из тела вертолетиков, только больнее — и шло как бы снаружи внутрь. Леха принялся хлопать себя по плечам, крутиться на месте, пытаясь дотянуться до спины… И наконец-то огляделся по сторонам. Ишь, куда его ноги занесли. Совсем рядом был дом Принца.
Зудеть перестало.
Я подумаю об этом завтра, решил Леха. А сейчас надо зайти к Принцу, сообщить, какая со мной приключилась… Любовь-морковь. Чтобы раньше всех узнал и из первых рук. Позвоню ему от подъезда, он выйдет ненадолго, сядем на лавочку, поговорим… Мама дорогая, как же я буду об этом позорище рассказывать?!
А придется.
Леха свернул во двор.
Особая партия девятой серии разлеталась по его сосудам, подъедая все полезное на своем пути. Двигались головастики очень резво. Первый встретившийся им вертолетик не успел повернуться навстречу угрозе и был атакован со спины. Его облепили и развинтили на запчасти: «девятке» было пока не до церемоний, она спешила нарастить численность, о лучшем материале для этого, чем бот-чужак, она и мечтать не могла. Но даже когда от вертолетика осталась едва половина, его манипуляторы все еще хватали врага за врагом, а скальпель так и сновал туда-сюда, шинкуя головастиков на мелкие кусочки.
И он знал, что наши уже на подходе.
Основная драка развернулась в крупных артериях. Вертолетики тактически грамотно зашли со стороны тока крови, набрав дополнительную скорость и заставив «девятку» развернуться против течения. Они буквально расшибли плотный строй головастиков, раскромсали всех, кто подвернулся, и, не задерживаясь, умчались, чтобы начать следующий заход.
Дед бы ими гордился.
Но уже на втором заходе часть вертолетиков унеслась вдаль, облепленная активно жующими головастиками.
Рыбников верно сказал: он научил-таки своих подопечных решать проблемы по мере возникновения. Едва осев на Лехиной коже, особая партия учуяла, что ее внутри ждет противник, способный давить мелких и хрупких ботов девятой серии как вшей. Поэтому она сразу переключилась на интенсивный разгон роя, чтобы задавить вертолетиков численно. Она не так уж превосходила «пятерку» в скорости — и скорости репликации особенно, — но головастиков с самого начала вломилось в Леху очень много, и с каждым мгновением их становилось больше. Вертолетики просто не успевали одновременно полосовать врага и дособирать новых бойцов.
Кроме того, огромный расход энергии и материалов угрожал в перспективе здоровью человека-симбионта.
Вертолетики оценили ситуацию, приняли решение, дружно развернулись и бросились наутек.
«Девятка» устремилась за ними.
* * *
Во дворе Лехе вдруг стало как-то не по себе. Другой бы догадался: у него быстро растет температура, но Леха давно забыл, что это такое. Восемь лет ничем не болел. А сейчас его знобило, по спине тек пот, и вообще упало настроение.
У меня был стресс, это нервное, надо отдышаться, подумал Леха и тяжело опустился на скамейку у подъезда.
Сел и понял, что ему совсем худо, прямо хоть «скорую» вызывай.
Опять шея зудит. Да что же такое… Леха поднял руку к горлу — и взвыл от неожиданной боли.
Из-за его воротника густым серебристым облачком рванулись вертолетики.
Леха вылупил глаза — и тут сильно обожгло ногу. Машинально он схватился за штанину.
Из нее на асфальт вытекло еще одно облако, на этот раз отчетливо серое и раза в два больше первого.
Леха глухо кашлянул. Не хватало воздуха. Полуживой, беспомощный, он сидел, едва не падая со скамейки, и наблюдал, как серебристое облачко мечется в воздухе, а его с земли пытается достать серая волна.
И эта волна… Растет.
— Леша, что с тобой?
Он оглянулся. Это младший брат Принца вернулся домой, и, как всегда, с «Апачем» в охапке. Вертолет сегодня выглядел неплохо — обошлось, значит, без военных действий.
Леха хотел помахать рукой, да не хватило сил, осталось их ровно на кривую ухмылку.
Мальчик аккуратно поставил вертолет на асфальт и подбежал к Лехе. Драку микробов он не заметил — те уже убрались с тротуара и теперь мельтешили среди припаркованных автомобилей. «Девятку» вообще не было видно издали в сумерках, а «пятерка» иногда серебряно вспыхивала, когда ее отдельные плотные сгустки попадали под свет фонаря.
«Девятка» своими атаками вынуждала пятую серию держаться в воздухе — сама того не зная, она нашла единственно верный тактический прием. Головастики могли забраться на машину, на столб, да хоть на крышу дома — им была доступна любая поверхность, куда вертолетикам удалось бы присесть. Они ползли бы вверх примерно с той же скоростью, с какой вертолетики набирали высоту. «Пятерка» была обречена висеть в небе, пока силы не оставят ее. Ограниченная живучесть девятой серии вне организма человека при таком раскладе не играла роли: вертолетики упали бы раньше, чем головастики подохли.
И с каждой секундой «девятых» становилось все больше.
Видимо, эти сволочи жрали асфальт.
Окажись сейчас поблизости основная группа вертолетиков, что засела в Нанотехе, они бы головастиков убили и съели за полминуты. Но связи между группами не было, слишком велика дистанция. Направление движения известно, только нет подходящего транспорта, чтобы уйти к своим, заодно уводя врага как можно дальше от симбионта.
Вертолетики лихорадочно искали решение проблемы.
Как настоящие ученые, они были нацелены бороться до конца.
Пока решение не появится или смерть не остановит поиск…
