— Мы больше не угрожаем национальной безопасности? — поинтересовался Реслоу.
— Думаю, нет. Вы здоровы, а после речи президента необходимость задерживать вас отпала. Вы так не думаете?
— Я считал так в течение многих дней, — ответил Реслоу.
В десять часов появились полковник Пхань и генерал Фултон. Занавески были раздвинуты, и генерал торжественно приветствовал бывших узников, принеся извинения за причиненные неудобства. Минелли смолчал.
— Мы объявили о вашем освобождении и собрали пресс-конференцию. Она состоится в два часа дня. Для вас приготовлена новая одежда. Ваши личные вещи вам вернут.
— Дешевый костюм и десять долларов в кармане! — заголосил Минелли.
Фултон мрачно усмехнулся.
— Вы имеете право говорить все, что хотите. Не стоит забрасывать нас камнями — мы имели причины поступить с вами так, а не иначе. Надеюсь, вы поймете это. Впрочем, я не ожидаю симпатии с вашей стороны.
Эдвард кусал губы, не отводя взгляда от фуражки Фултона. Потом он посмотрел в сторону окна Стеллы. Она стояла, похожая на призрак в белом свете люминесцентной лампы. Женщина заметно сбавила в весе. Реслоу тоже сильно похудел. Минелли, как ни странно, превратился почти в толстяка.
— Я взял на себя смелость и распорядился, чтобы «ленд-крузер» мистера Шоу прошел техосмотр в нашем гараже. В машине отрегулирован двигатель, сменены масло и резина. Считайте, что это самая малость из того, что мы можем для вас сделать. Мы также обеспечили выплату вам денежной компенсации за время, проведенное здесь. Если вам потребуется лечение, обращайтесь к нам. Могу предположить, что кое-кто из вас подаст на нас в суд. — Фултон пожал плечами. — Хорошо. Через пять минут перед вами распахнутся двери. Если вы готовы к этому, я хотел бы поблагодарить лично каждого и пожать ваши руки. Моя благодарность вполне искренняя, но я не требую, чтобы вы поверили мне.
— Пожмите руку своему е…ому президенту, — прорычал Минелли. — Господи, выпустите меня.
Фултон повернулся и пошел по коридору. Его лицо посерело.
— Вся эта история… стала самым серьезным промахом… за всю мою карьеру, — сказал он, не поднимая глаз.
Через полчаса четверо бывших узников стояли перед железобетонными стенами Экспериментальной лаборатории, щурясь под лучами яркого солнца. Эдвард подошел поближе к Стелле. Хрупкая и молчаливая, с болезненной гримасой на лице и отстраненным взглядом, она напоминала умирающего от голода ребенка.
— Ты примешь участие в пресс-конференции?
— Я хочу домой. Хочу принять душ дома, хотя я и не грязная. Глупо, правда?
— Совсем не глупо, — успокоил ее Эдвард. — Смыть вошек.
Стелла засмеялась, потом раскинула руки и подняла их к небу, изогнувшись в экстазе по-кошачьи.
— Боже! Солнышко…
Минелли одной рукой прикрыл глаза от солнца, а другую вытянул вперед, подставляя ладонь под теплые лучи.
— Чудесно, — проговорил он.
— Что ты собираешься делать, Эдвард? — спросила Стелла.
— Путешествовать, — не задумываясь ответил он. — Вернуться в пустыню.
— Если кто-то из вас захочет погостить в Шошоне… — Стелла помолчала. — Вам это покажется странным: вы, наверно, захотите держаться как можно дальше от этих мест… Но вы всегда можете остановиться у нас, хотя у вас, конечно, есть и другие заботы.
— Наши дела в запущенном состоянии, — сказал Реслоу, — по крайней мере, мои.
Наблюдатель провел их в маленькую аудиторию, находящуюся в отсеке отдела общественной информации. По дороге им встретились генерал Фултон и полковник Пхань. Адвокат повел с ними разговор о ближайшем будущем и предложил бесплатную юридическую помощь, в том числе — представление их интересов при сотрудничестве с издательствами и киностудиями.
— Думаю, я мог бы быть вам полезен. Меня рекомендует юридическая служба военно-воздушных сил, — сказал адвокат. — Но, естественно, мы вас ни к чему не принуждаем. Если я не подхожу, служба оплатит услуги любого юриста, на котором вы остановите свой выбор. В пределах разумного, конечно.
Пресс-конференция хотя и вымотала их, но продлилась, к счастью, недолго — всего полчаса. Они сидели за длинным столом напротив трехсот репортеров. В сознании Эдварда все вопросы слились в один большой: каким образом вы нашли инопланетянина, вы специально занимались поисками космических кораблей и пришельцев, вы собираетесь подавать в суд на военно-воздушные силы или правительство («Не знаю», — ответил Эдвард), что вы думаете об австралийском корабле, об обращении президента к нации («Я думаю, — сказал Минелли, — он подлизывается к нашим врагам»)? Бернис Морган, мать Стеллы, в пестром платье с поясом и в белой широкополой шляпе, сидела в части зала, отгороженной веревкой. Ее лицо оставалось спокойным. За ней сидел адвокат семьи Морганов, умудренный возрастом и сединами человек, сжимающий в руках портфель.
В три часа они уже покинули конференц-зал. Стелла стояла рядом с матерью и ждала, пока адвокат обсуждал обстоятельства их освобождения. Потом он предложил представлять интересы всех четверых «задержанных», как он называл их.
Сержант протянул молодым людям их личные вещи, включая ключи от джипа.
— Я могу отвезти всех куда надо… — предложил Эдвард. — Если удастся ускользнуть от журналистов…
— Это непросто. Наши машины могут сопровождать вас, — предложил военный.
— Нет, спасибо. Мы сами.
Реслоу и Минелли отправились с Эдвардом. Стелла проводила мать к лимузину адвоката.
— Куда теперь? — спросила она Эдварда.
— Я принимаю твое приглашение, если оно еще в силе, — сказал Эдвард. Минелли и Реслоу кивнули.
— В силе, разумеется.
Джип и лимузин отъехали от главных восточных ворот Ванденберга, оставляя позади толпу репортеров. Несколько автомобилей с журналистами и кинооператорами рванулись вслед за ними, но Эдварду удалось провести их, свернув на Ломпок.
Путь по туннелю, идущему вверх, оказался несложным. Роджерс предупреждал, что он требует больше душевных и умственных усилий, чем физических. И все же Артур до сих пор окончательно не разобрался в причинах, которые заставили его отправиться внутрь горы. Что еще может сказать пустое пространство помимо того, что он узнал из фотографий и видеофильма, снятого Роджерсом?
Но, тем не менее, он чувствовал, что обязан сделать это. Он ощущал необходимость перебороть внутреннюю растерянность. Надеялся, что в пути его осенит какая-нибудь удачная идея. Кроме того, что-то могло измениться в самой горе, и не исключено, что перемена наведет его на неожиданное открытие.
