— Вот почему тебе нужно было позволить естественному зверю, как я, его съесть.
— Вообще, если подумать, то ты совсем не естественный зверь!
●
Под заходящим солнцем на восточной стороне Императорского Дворца стояли Ворота Сакасита.
На перилах моста, пересекающего ров, сидели Саяма и Синдзё. Они наблюдали, как замаскированные транспортные средства покидали территорию через ворота.
Казами и Изумо уже уехали на одной из замаскированных машин вместе с Зигфридом.
Sf получила небольшой ремонт и осталась в машине команды техобслуживания. Саяма припомнил, как она невозмутимо подхватила Ооширо Итару и отказывалась его отпускать, даже когда он сказал, что вернется самостоятельно.
Саяма ожидал Ооширо Казуо, что участвовал во встрече перед отходом. Он хотел поговорить со стариком про завтрашние предварительные переговоры с 1-м Гиром.
Он повернулся к Синдзё и спросил:
— После этого ты возвращаешься назад, Синдзё-кун?
— Да. После того, как ненадолго выбралась по твоему совету, Саяма-кун. Я останусь, пока Ооширо-сан не прибудет сюда.
Саяма слегка поклонился и произнес:
— Благодарю.
— Ничего, это ничего. Я опять оплошала сегодня. …Прости.
— Незачем извиняться. Всегда может понадобиться помощь после основного дела. Отправиться на передовую — это не единственный способ себя проявить. Разве не так?
— Наверное… но я правда была после этого полезной?
— Прошлой ночью ты позволила мне выспаться на коленях и научила меня многому после. Сегодня ты предупредила нас о надвигающейся опасности, и разговариваешь со мной сейчас.
Услышав это, Синдзё издала тяжелый вздох.
— Возможно, я не подхожу для подобного дела.
— Это не так, — сказал Саяма и припомнил, что он произнес нечто похожее прошлой ночью.
… Похоже, все заканчивается тем, что я только отрицаю ее слова по случаю.
Он более-менее понимал почему, но он не стал преследовать эту мысль.
Зайти слишком далеко означало связать себя с другим человеком.
Левая сторона его груди слегка заныла.
Он получил эту боль, когда потерял своих родителей, что были глубоко с ним связаны.
Саяма глянул на Синдзё.
Она некоторое время сидела с опущенной головой, но затем…
— Эй, — она медленно подняла голову. Ее смущенный взгляд повернулся к нему, и она наклонила голову, — Почему ты явился сегодня?
— Что ты имеешь ввиду? Ты оставила мне вчера столько информации.
— Но ты по-прежнему не принял полномочия Пути Левиафана. После всего, что случилось вчера, ты не думал отступить сейчас, чтобы избежать дальнейшей опасности?
Саяма увидел, как Синдзё глянула на его левую руку.
— Почему?
Он знал почему. Но мог ли он сказать это так, чтоб ей стало понятно?
Вот этого он не знал.
Как необычно, пробормотал Саяма в своем сердце.
Год назад на небольшой площади в школе он участвовал в выборах вице-президента школьного совета, читал речи перед толпой учеников и выиграл. Но сейчас, перед лицом всего одного…
—…
Саяма осознал, что ему нечего сказать.
Он не имел понятия, сколько времени прошло с момента, когда Синдзё задала свой вопрос.
Но едва он взглянул на нее, то увидел, что она по-прежнему смотрит в его сторону с полуопущенными бровями.
Она ждала.
В ответ на ее ожидание он сделал неожиданное действие. Он поместил свою руку поверх руки Синдзё на перилах. Ее пальцы немного шевельнулись, но она не отвергла его прикосновения.
Саяма кивнул и спросил:
— Какое ощущение от моей ладони?
Синдё почему-то опустила взгляд.
Саяма ощутил, как под его рукой ее пальцы мягко зашевелились.
Ее ответ был тихим и прозвучал в форме вопроса:
— Она горячая. И я могу чувствовать твой пульс?
— Это отголоски сегодняшней битвы. И…
Саяма продолжил в мыслях.
… Твой пульс и тепло с прошлой ночи отличаются от сегодняшнего.
Ее пульс был высоким, и в руке чувствовалась теплота, но все ощущалось как-то спокойнее и глубже.
Запомнив это различие, Саяма заявил:
— Я хочу получить нечто большее, чем это.
— Той битвы и всего, что ты сделал, недостаточно?
— Нет. И я стал задумываться… действительно ли нормально для меня браться за дело всерьёз.
— Почему? Почему ты не хочешь действовать всерьёз?
Саяма глянул на Синдзё. Ее лицо приобрело такое же извиняющееся выражение, как и прошлой ночью.
Невольно отведя от нее взгляд, Саяма ответил:
— Фамилия "Саяма" предписывает роль злодея. Этому меня научил дед… и я рос, чтобы претворить эти слова в жизнь. Моя сила предназначена для того, чтобы использовать еще большее зло и раздавить всё, что я выберу злом или противником. Но, — он кивнул, — мне интересно, действительно ли мое зло необходимо. Я могу стать серьёзным, если захочу. Однако сейчас я слишком опасаюсь принимать это решение. Если все так дальше и останется, я сомневаюсь, что долго протяну.
— У тебя… нет уверенности в себе?
Саяма затих на этом вопросе.
Но Синдзё не стала настаивать. Она лишь покачала головой и произнесла кое-что другое:
— Мне кажется, Саяма-кун, ты сможешь неплохо справиться. Но это правда, что никто не знает, как всё может обернуться. Ооширо-сан и прочие зовут тебя с ними. Они просят тебя присоединиться, но говорят, что ты можешь умереть. И ты только что сказал, что боишься действовать всерьёз, — тихим голосом Синдзё направила свои слова Саяме, — В таком случае, может, тебе стоит отказаться от Пути Левиафана.
●
Саяма посмотрел на Синдзё.
Их глаза встретились, и ее пальцы немного напряглись под его ладонью.
— Э-эм, Саяма-кун. Честно говоря, наблюдать за тобой было немножко страшно. Когда я впервые тебя встретила, ты вступил в бой и пытался меня поддержать. И вот сейчас…
Саяма осознал, что боль в груди немного усилилась. Но, несмотря на это, он не стал убирать правую руку с ладони Синдзё. Он ощутил слегка влажную теплоту.
— Если я выйду на бой и проиграю — я умру. Если выйду на бой и одержу победу — я стану бояться себя и вызову ненависть у врагов… получается так? Но, возможно, именно этого и хочет от меня UCAT.
—…Э?
Саяма ответил вопросительному голосу.
— Если вся ненависть сосредоточится на мне, и затем я умру, мир станет более радостным местом, не так ли? И UCAT останется невредимым. Я не прав?
Синдзё слегка удивилась этой фразе. Но…
— Т-ты не можешь! Я не хочу, чтобы ты становился кем-то вроде этого! — вскрикнула она, подняв брови.
Едва ее звучный голос прошел сквозь его тело, Саяма задумался.
