— Это хорошо. Я-то испужался, что за эти годы кланы поизмельчали, старики разжирели, а молодежь только и умеет подножки ставить да ножиком ковыряться… — ухмыльнулся Марракс.
— Не каждый враг достоин меча, — резко сказал Ральф. — Иного только и годится ножом зарезать, как свинью.
— Ладно, не вскидывайся. Я ведь пошутил, — дружелюбно сказал Марракс.
— Я тоже, — Ральф сжал под столом рукоять ножа, который послушно скользнул ему в ладонь из рукава.
— До вечера еще далеко. Может, в картишки сыграем? Или ваше благородие брезгует?
Ральф незаметно спрятал нож.
— Раздавай. Только на кон мне поставить нечего.
— Ничего, мы на щелбаны сыграем, как в детстве! — Марракс захохотал. — Хотя, нет, лучше не надо. У тебя и так полхари синяя от моего кулака.
Ральф хмуро улыбнулся, радуясь, что в комнатенке нет зеркала. Лицевые мыщцы онемели, и он не чувствовал боли, но подозревал, что выглядит весьма неприглядно.
Марракс тасовал карты. Было слышно, как наверху перепархивают голуби, а их утробное воркование, искаженное эхом, казалось песней на диковинном забытом языке.
Особое зелье В очаге потрескивало пламя, теплые отблески немного оживляли измученное лицо Велены. Кронт осторожно отер рукой в перчатке пот со лба девушки.
— Она скоро исчезнет, растворится, да? — глухо спросил он.
— Не знаю, — ответила ведьма. — Ее удерживает оберег. Не я его дала, не мне и отнимать, но это из-за него бедняжка застряла между судьбами…
Кронт отогнул шкуру, которая закрывала девушку, и увидел, что опал на шнурке переливается желтым и красным, ни на миг не оставаясь постоянным — как огонь.
— Амулет Тарры… Должно быть, старая тварь знала, чем все закончится.
— Ты знаком с хранительницей Форпоста?
— Да.
— И эта девушка оттуда?
— Да. Ее зовут Велена.
Ведьма теребила агатовые и костяные браслеты на запястьях.
— Ты можешь что-нибудь сделать? — спросил Кронт. — Как-то ей помочь?
— Я сделала все, что могла.
Она указала рукой на пучок трав, подвешенных над ложем девушки, и на натертую маслом глиняную статуэтку кота в изголовье.
— Мои амулеты почти ей не помогли…
— Я вижу, — грубо сказал Кронт. — А напитки, зелья какие-нибудь?
Ведьма покачала головой:
— Я готовлю лишь простые отвары и мази. Мы с сестрой пошли по разным путям — она выбрала знание трав, я — заговоры.
Кронт снова начинал злиться:
— Ну, и где же сейчас твоя сестра?
— Тебе это лучше знать…
— Мне?
— Ты ведь знаком с Гердис, да? Должно быть, она еще живет в домике у ручья, расставляет ловушки и готовит яды. Совсем одна… бедняжка Гердис, — в голосе ведьмы не было жалости, скорее, мрачное торжество.
Кронт, у которого кружилась голова от духоты и выпитого за день, сел на вязанку хвороста у очага — стульев в доме ведьмы не наблюдалось.
— Так что ты собираешься делать с Веленой? — спросил он.
— Генерал хочет, чтобы я послала ей зов… И если она услышит, заставить ее изменить кое-что в лагере меченых. Наслать туман, воду и насекомых. Теперь твоя Велена — оружие Орма, — старуха невесело усмехнулась. — И даже если б я могла разбудить ее, генерал не позволил бы. Сейчас она обладает огромными возможностями.
— Велена хочет проснуться. Я думаю, зависнуть между мирами довольно паршиво.
— Ты не представляешь насколько паршиво, — хмыкнула ведьма.
Она, кряхтя, прошла в дальний угол комнаты, достала большой закопченный котел и вернулась с ним к очагу. Раздула угасающее пламя, подбросила дров.
— Время похлебку варить, — объяснила она. — Давай, у порога ведро с водой, притащи сюда.
Кронт послушно принес ведро, правда, расплескав немало воды на обшарпанные половицы. Проклиная его нерасторопность, старуха занялась стряпней. Пучки сухих трав, обгрызенные — возможно, даже собакой — кости, сухие рыбьи плавники, корки — все отправлялось в булькающее варево. Кронт, почувствовав спазм в горле, поспешил отойти подальше и сел на шкуру возле Велены.
Рой серых мотыльков вился над головой девушки. Кронт бездумно смотрел на них, он чувствовал себя очень усталым и подавленным. Собственное безумие, недомолвки и угрозы Вернона, жуткая судьба Лиет — все это отнюдь не внушало оптимизма. А теперь ко всем проблемам прибавились недоступные склады Ормвара и Велена, спящая поистине мертвым сном. Кронт потер виски, прикосновение грубой замши заставило его поморщиться. Проклятые осколки. Ему вдруг невыносимо захотелось ощутить кожей ладони тепло или холод, фактуру, влажность. Теперь его пальцы были почти нечувствительны, и мысль об этом привела Кронта в ярость.
Он содрал с рук перчатки и сжал кулаки — так сильно, как только смог. На пол и на грязные шкуры закапала кровь. Суетящаяся у очага старуха этого не заметила — а если и заметила, то не подала виду.
Хотелось выть. Кронт думал о том, что теперь его ладони могут ощущать одну только боль, и то, если хорошенько вонзить в плоть осколки вернонова зеркала — в свою плоть, или в чужую. Он вспоминал, как когда-то этими руками держал удобно-тяжелую рукоять меча, гладил жаркие от страсти тела женщин, зачерпывал холодную родниковую воду знойным днем…
Он повалился рядом с Веленой, прижав к груди искалеченные руки. «Будь ты проклят, Вернон! Будь проклят!» Благоразумие заставило его произносить все ругательства лишь мысленно, хотя Кронту хотелось кричать во все горло, призывая кары на голову барона. Он вздрагивал, пытаясь удержать злость, но она лишь становилась сильнее.
— Ты… любишь ее? — голос ведьмы показался неожиданно теплым и сочувствующим. — Так?
Кронт поднял голову, глядя на старуху сквозь упавшие на лицо спутанные волосы.
Он не понимал, о чем она говорит:
— Что?
— Я ведь вижу… Ты и эта бедняжка Велена… Она могла привести сюда только близкого ей человека. И я вижу, как ты страдаешь…
Кронт уткнулся лицом в шкуры, чтобы удержать рвущийся наружу полуистерический смех.
— Когда-то и я любила, — ведьма заговорила более нежно и мелодично, будто воспоминание о давнишней любви вернуло ей молодость. — Глупый Нит… Как такой чудик смог выжить в долине — и посейчас не пойму. Мы с Гердис жили недалеко от кабака Хэнка. Я пошла туда однажды, обменять травы и козью шерсть на новенькие ножи и топор. А Нит как раз в драку с каким-то картежником ввязался. Вот мне и пришлось заговорить рану у него на боку. В благодарность он предложил меня проводить до дому. Так все и началось. Я была счастлива, как никогда в жизни…
