В черной глубине промелькнул и исчез красный огонек Марса, так и не открывшего людям своих тайн, далеко внизу засеребрились искорки астероидных потоков. Космонавты не видели ничего. И только когда ракета, подчиняясь приказу автопилота, послушно повернулась и помчалась к условной точке орбиты Сатурна, наступило пробуждение.
Двигатели замолкли. Наступила внезапная, глубокая тишина.
Даже железный организм Огнева не мог сразу побороть сонливость, сковавшую все его тело. Сознание пробуждалось медленно, пробиваясь сквозь мрак небытия. Рядом грезили Шура и Андрей, плывя по волнам туманных сновидений.
Громкие музыкальные аккорды прозвучали в каюте, развеивая смутные сны. Андрей раскрыл глаза и увидел над собою огромный иллюминатор, а за ним — звездное небо. Повернув голову набок, встретился взглядом с Огневым.
— Долгонько мы спали, — засмеялся командир. — Больше половины пути позади.
— Неужели?
— Посмотри на приборы. Мы уже прошли орбиту Юпитера.
— Значит, скоро торможение?
— Конечно.
— А что с Шурой? Она не просыпалась?
— Надо посмотреть, — заволновался Огнев, — я сейчас встану…
— Успокойтесь, — послышался веселый голос девушки. — Я проснулась раньше вас обоих…
…Шли часы. С экранов не сходило изображение Сатурна. Телескопическая установка увеличила его. На черном фоне ярко засверкали ослепительные кольца, поплыли шарики спутников.
— Сколько ни смотрю на Сатурн, всегда удивляюсь, — прошептал Огнев, глядя на экран телескопа.
— Почему, капитан? — заинтересовалась Шура.
— Всмотритесь в кольцо. Какая ювелирная точность! А цвет, блеск? Почему оно разное в каждом, поясе? Если это — остатки когда-то взорвавшегося спутника, то почему они расположились в пространстве с такой геометрической точностью? Никто из астрономов не мог дать на эти вопросы удовлетворительного ответа,
— Неужели вы хотите сказать…
— Иван! — заглушая голос девушки, загремел бас Андрея. Курс сходится с расчетным в пределах двух секунд. Торможение через пятнадцать минут.
— Расхождение скорректирую при торможении, — ответил Огнев, — а сейчас прошу по местам.
— Снова спать? — поморщилась Шура.
— На этот раз недолго, — улыбнулся Огнев. — Перед посадкой на Мимас я вас разбужу. Автоматы…
Командир не успел закончить — страшный удар встряхнул ракету, будто она наскочила на невидимую скалу,
Единственная возможность
Космонавты замерли. На пульте замелькали красные сигналы тревоги. В коридоре завыла сирена,
— Метеорит, — хрипло сказал побледневший Огнев, посмотрев на приборы. — Баки с горючим пробиты. Андрей! Вычислительная система работает?
— Да.
— Вычисли быстроту утечки горючего. Хватит ли его для торможения? Я осмотрю двигатели.
Огнев вышел в коридор. Электронная машина, помигав разноцветными огоньками, равнодушно выбросила ленту с колонкой цифф. Андрей, взглянув на результат вычисления, молча опустил голову.
— Конец? — тронула Шура его за плечо.
— Не знаю. Надо подумать.
Вошел Огнев.
— Пробоину закрыть нельзя. Боковые двигатели вышли из строя. Мы падаем на Энцелад — первый спутник Сатурна.
Он быстро пробежал глазами ряд цифр на поданной ему Андреем ленте, взглянул на хронометр.
— Нормальное торможение невозможно. Но у нас есть десантная ракета. Андрей? Поручаю это тебе. Вы с Шурой…
— А вы, капитан? — воскликнула девушка.
— Спокойно. Я попробую спасти «Разум».
Савенко молча кивнул головой.
— А если это мне не удастся… Тогда приказываю возвращаться на Землю. На Энцеладе можно найти горючее. Выйдя на земную орбиту, пошлете радиограмму. Все. Торопитесь!
Огнев обнял товарищей и слегка подтолкнул их к дверям.
— Скорее, Шура, — п отянул девушку за руку Андрей. — У нас только одна минута — через минуту должно было начаться торможение.
Задыхаясь от быстрой ходьбы в тяжелых скафандрах, Шура и Андрей заняли места в каюте десантной ракеты. Андрей включил двигатели. Секунда — и ракета вырвалась на свободу. Сила перегрузки прижала космонавтов к креслам. В глазах потемнело, но Шура сквозь туман видела увеличивающийся с каждым мгновением диск Энцелада, гигантский шар Сатурна, и на его фоне «Разум», несшийся с огромной быстротой навстречу спутнику.
— Андрей! — ужаснулась Шура. — Что он делает? Почему не тормозит? «Разум» врежется в Энцелад!
— Тихо, Шура. Я понимаю его. Тормозить надо у самой поверхности, чтобы хватило горючего.
— А перегрузка? Она увеличится в десятки раз?!
— Ничего не поделаешь. Это — единственная возможность!
Суровые голые скалы освещены бледными лучами далекого Солнца. На серую равнину ложатся черные тени. Прямо над головой сияет призрачным зеленоватым светом Сатурн. В его атмосфере бушуют вихри, появляются и исчезают разноцветные полосы, плавают какие-то темные острова. А вокруг планеты сверкает загадочное кольцо. Оно ярче Сатурна, и под его лучами скалы отбрасывают другие тени, более светлые, чем от лучей Солнца. Над горизонтом всходит второй спутник Сатурна — Мимас — небольшой буроватый диск. Холод. Тишина. Неподвижность.
На склонах скал поблескивают какие-то матовые ромбовидные предметы. Медленно поворачиваясь, они упорно ловят лучи заходящего Солнца. В небе появляется звездочка. Она быстро приближается, извергая вихрь раскаленных газов. Ромбовидные предметы зашевелились, свернули матовые лепестки и исчезли.
С неба падал корабль. Потоки пламени, вырывающиеся из дюз, слегка сдерживают его стремительное падение. На торможение до последней капли уходят остатки горючего. Бесполезно! Скорость чересчур велика!
Корабль врезался в поверхность Энцелада. Двигатели смолкли. Изувеченный гигант зашатался и медленно свалился на бок.
В небе появилась вторая звездочка. Она была меньше первой и двигалась медленней. Десантная ракета опустилась благополучно. Из нее вышли Шура и Андрей и, увидев невдалеке «Разум», не сговариваясь, побежали к нему.
Небольшая сила притяжения позволяла делать oгромные прыжки. Они легко перескакивали через широкие расщелины и небольшие скалы. Андрей, опередив девушку, первым подбежал к ракете. Ужасное зрелище представилось его глазам. Корпус ракеты раскололся почти напополам. Сквозь зияющую трещину были видны внутренние помещения с исковерканными и смятыми перегородками. Повсюду валялись разбитые и поломанные приборы и личные вещи космонавтов. «Разум» был похож на мертвое, побежденное в поединке, существо.
Услышав стон, Андрей оглянулся. Рядом стояла Шура.
— Капитан… погиб?
— Не знаю.
Через трещину они проникли в круговой коридор и остановились перед каютой управления. Андрей нажал кнопку. Двери медленно открылись, Шура и Андрей бросились к командирскому креслу.
Приборы и скафандр Огнева были покрыты изморозью. Сквозь ее белую сетку лица командира не было видно.
— Иван! — окликнул Андрей.
Огнев не пошевелился.
Савенко обмел со шлема изморозь рукой. Иссинябледное лицо Огнева было неподвижно. В уголках губ запеклась кровь. И только легкое дрожание ресниц говорило о том, что жизнь еще не совсем покинула его тело.
— Иван, — тронул Андрей Огнева за плечи, — очнись!
Ресницы затрепетали сильнее, губы дрогнули. Андрею казалось, что он ощущает, как в этом могучем организме борется со смертью желание жить, видеть мир и товарищей. И, наконец, это желание победило — глаза командира медленно открылись.
— Живы… Хорошие мои… — едва слышно прошептал он. Опять все вместе…
— Вы ранены, капитан? Скажите, что надо делать?
Огнев покачал головой.
— Со мною все в порядке… Просто ужасная перегрузка. Осмотрите все узлы корабля. Выявите запасы. Десантная ракета?
— В порядке. Только горючее израсходовано почти все.
— Об этом потом. Идите.
… Через полчаса Андрей коротко доложил:
— Обшивка разорвана почти до половины корпуса. Реактор сильно поврежден. Продуктов и воды при экономном расходовании хватит месяца на три. Кислорода — на четыре.
— Связь?
— Радиостанция разбита, — тихо ответила Шура. — Своими силами отремонтировать нельзя.
— А радио десантной ракеты?
— Ее мощность мала, на Земле не услышат.
Огнев закрыл глаза, что-то обдумывая. Товарищи с надеждой смотрели на его измученное лицо, А впрочем, чего можно ожидать от командира? Он не способен творить чудеса. А сейчас спасти их может только чудо.
— Давайте подведем итоги, — наконец сказал Огнев. — Андрей, помоги мне подняться. Спасибо, друг… Садитесь, не стойте передо мною. Я еще не покойник и, надеюсь, не скоро им буду. Ну, ну, не сердись, Шура. В таком положении, как мы, шутить необходимо. Так вот… Мы летели сюда не на прогулку. Надо помнить, что выполнение полученного нами задания важнее личной судьбы каждого из нас. Надеюсь, что в этом вы со мною согласны. Нам необходимо побывать на Мимасе…
