было. Слегка раскосые, большие глаза темно-голубого цвета, смотрели на Уилла почти ласково, без любопытства и удивления. У великанов в руках ничего не было.
Быстро поборов смущение, профессор отскочил в сторону и выхватил пистолет. Но в тот момент, когда палец его лег на курок и оставалось прицелиться и произвести выстрел, один из великанов шагнул вперед в предупреждающем жесте поднял правую руку и, слегка растягивая слова, внушительно проговорил на правильном английском языке:
— Мистер Уилл, не делайте глупости. Бросьте оружие.
Если бы в это время засверкала молния, загремел гром и с неба посыпались живые квакающие лягушки, профессор Уилл был бы менее поражен. Пальцы сами собой разжались, пистолет упал в снег и руки, вытягиваясь «по швам», механически опустились вниз, корпус чуть подался вперед, и Уилл стал, как некогда его учили в армии: по команде «Смирно!».
Великан что-то прошептал своим спутникам. Они подошли к палатке, стали быстро разбирать ее и аккуратно укладывать и паковать вещи и предметы снаряжения, собранные профессором после катастрофы.
Окончательно придя в себя, Уилл внимательно наблюдал за работой и мысленно отмечал силу и ловкость сноуменов. В глубине души, Уилл искренне пожалел о том, что не имеет возможности запечатлеть на кинопленку работу великанов. — «Вот были бы кадры!» — думал он.
В 10–15 минут работа была закончена. Два сноумена на свои сутулые спины легко взвалили имущество профессора, двое стали по бокам его.
И сноумен, говорящий по-английски, скомандовал: «Пошли».
Сноумены шли медленно, но едва поспевая за ними, профессор Уилл обливался потом. Площадка быстро кончилась. Перед путниками оказалась злополучная трещина. В этом месте ширина ее была не менее четырех метров. Сноумены-носильщики, легко оттолкнувшись, перепрыгнули через пропасть. У самой кромки Уилл остановился, попятился и, робко взглянув на сноумена, шествующего рядом сказал:
— Я не могу! Для меня каждый прыжок равносилен самоубийству!
Ни слова не говоря, сноумены подхватили Уилла под мышки и одним махом преодолели препятствие. Профессор только ахнул. Сноумены обменялись репликами и прибавили шаг.
Для них не существовало ни спусков, ни подъемов, И там, где Уилл при помощи ледоруба передвигался с трудом, они шли, как ни в чем не бывало. Уилл, выбившись из сил, все чаще проявлял нерешительность даже перед незначительными препятствиями. И тогда сноумены брали его за руки и, как маленького ребенка, рывками переносили.
Вскоре группа подошла к глубокой пропасти, сноумены остановились и начали совещаться.
Преодолевая страх, Уилл осторожно подошел к краю пропасти, глянув вниз и зажмурившись, моментально отпрянул назад. Сноумены тихо засмеялись.
Смех великанов ободряюще, подействовал на Уилла. Он открыл глаза и, не веря себе кулаками протер их. У края пропасти стоял он один на один со сноуменом, говорящим по-английски, остальные четверо исчезли.
— Вам придется некоторое время напрячь нервы и не проявлять малодушия, — обратился сноумен к Уиллу. — Мы пошли дорогой не очень удобной для вас. Один момент!
С этими словами великан чуть присел, одной рукой обхватил Уилла за поясницу, крепко прижал к груди и с легким возгласом, «Ап!» прыгнул в пропасть.
Уиллу стало дурно. Тело его обмякло, руки безжизненно повисли, голова упала на косматое плечо сноумена. Едва коснувшись ногами маленькой площадки, сноумен, тремя огромными прыжками соскочил вниз на другую, извилистую тропинку, по ней стремительно пробежал шагов двадцать и остановился, а затем опустил Уилла на землю, похлопал по спине и ободряющим тоном сказал:
— Теперь можете идти смело.
Уилл открыл глаза и осмотрелся. Они были на дне пропасти, на довольно широкой, расчищенной тропе, которая шла сильно под уклон.
Сноумен, принаравливаясь к походке Уилла, шел медленно. За одним из поворотов показался вход в пещеру, а возле него на карточках сидели сноумены-носильщики и сноумены-конвоиры.
Уиллу казалось, что пещере не будет конца. От самого входа он подсчитывал шаги, но на одном из четырехзначных чисел запнулся и прекратил подсчет. Постепенно стены сближались, свод понижался, и пещера незаметно превратилась в тоннель. В лицо путников пахнуло, теплом. С каждым шагом становилось светлее.
Сноумены ступали беззвучно, казалось, скользили по гладкому полу, а шаги Уилла, обутого в тяжёлые альпинистские ботинки, гулко разносились под сводами и будили эхо. За одним из поворотов начался длинный ступенчатый подъем. На двести восьмидесятой ступеньке, Уилл тяжело вздохнул, сел и, не глядя на спутников, покачивая головой, объявил: «Не могу, Я не верблюд. Дайте передохнуть».
Сноумены рассмеялись, остановились. Говорящий по-английски покровительственно потрепал по плечу Уилла и тоном взрослого, уговаривающего ребенка не капризничать, сказал: «Осталось мало»…
Уилл молча поднялся.
…Действительно, через несколько десятков шагов, после выхода из тоннеля в коридор, сноумены свернули направо, немного прошли — и стали. Один из них рукой провел по стене, и та бесшумно разлетелась в стороны. Жестом указывая на образовавшийся вход в обширное помещение, «предводитель» (как Уилл мысленно назвал великана, владеющего английским языком) пригласил Уилла войти.
Опережая Уилла, носильщики шагнули вперед, сложили посреди комнаты кладь и вышли. «Предводитель», словно проверяя наличие необходимого, осмотрел помещение взглянул на пленника, улыбнувшись, сказал: «Все на месте. Все в порядке. Если вам понадобится попасть в туалетную, под крышкой стола нажмите синюю кнопку», — и, пятясь, покинул комнату. Моментально стена сомкнулась, и Уилл остался один. Обеими руками ухватившись за голову, он опустился на пол, лицом уткнулся в один из тюков и закрыл глаза.
Усталость сковала все его члены. Ему хотелось одного — отдыха. Абсолютно не шевелясь, Уилл пролежал минут тридцать, а затем, кряхтя приподнялся, рукой ощупывая тюк, сел на него, сладко позевывая, потянулся и открыл глаза.
Да, он был один. В комнате размером не менее ста квадратных метров с очень высоким потолком. Но, как ни странно, Уилл не чувствовал гнета тюрьмы. Ему было жарко. Скинув теплый комбинезон, Уилл заложил руки в карманы и прошелся по комнате.
Пол, стены и потолок помещения были из цветного базальта, гладко отполированы, без единой трещины и шва, будто их одновременно покрыли расплавленной каменной массой, которую впоследствии обработали. Отовсюду веяло теплом, чувствовалась циркуляция воздуха, но ни окон, ни дверей, ни какой-либо отдушины в комнате не было.
У одной стены стояла кровать, вернее, ложе из гранита, как определил Уилл, а на нем лежал мягкий матрац и несколько круглых подушек, напомнивших Уиллу «мутаки», виденные им во время путешествия на гору Арарат.
У противоположной стены стоял стол. Его изогнутые ножки хоть и были из базальта, казались легкими, а верх из темно-розового мрамора, отражая невидимые лучи — блестел. Возле него — два кресла с высокими спинками и
